даже как-то стало не по себе.
Тут было несколько записочек и личный дневник девушки. Она в нём красочно описывала, как над ней издевались «подруги» из соседней деревни, как они заставили своих знакомых изнасиловать её. А потом в красках описывала месть. И дожила потом до сорока с лишним лет. Двадцать лет жила со скелетами в шкафу. Мне бы было бы как минимум стрёмно так жить. Но я – не она.
Четвёртый дом так же не имел ничего интересного внутри. Просто был. И всё. Тут жили старики, судя по той обстановке, что там царила. Но весьма зажиточные, даже имели свой радиоприёмник, через которую можно было услышать вещание местной и единственной радиостанции. Эхо прошлого, чтоб его. У меня в бункере были жидкокристаллические телевизоры, а тут… середина двадцатого века словно. Если не начало.
Вот в пятом доме я задержался. Тут жил охотник, местный лесник. Это был единственный дом на отшибе. В единственном доме был погром. Причём искали что-то конкретное, ведь даже огнестрельное оружие, что очень редко в нашем мире, не тронули. И, скорее всего, это были какие-то важные бумаги.
Я начал всматриваться во всё, подключил к анализу Киру, стал думать, что где и как могло быть спрятано. Потратил точно около часа, но в итоге, под одной деревянной половицей, что мне с самого начала показалась странной, нашёл стопку писем.
Бегло прочитав их, я тихо выругался. Охотник знал про какого-то волка, что обитал в лесу. Даже сообщал о нём в крепость. Но результатов было ноль, просто не реагировали. Ну а охотник сам боялся нападать на этого зверя. Он был больше него раза в два, если вставал на задние лапы, одним ударом переламывал человеку хребет. А ещё у него была белая шкура, которая в некоторых местах светилась синим.
– Альфа, – спокойно сказал я, прочитав ещё раз описание. – Твою ж налево…
Дальше шёл краткий рассказ о том, что по ночам начали пропадать люди в деревнях, а в лесу стало появляться больше волков. У него начала играть паранойя на этом фоне. Ему казалось, что тот волк каким-то образом превращает всех людей в волков. Говорил, что какое-то проклятье спустили на нас боги, чтобы покарать за нашу недальновидность и недоразвитость. В последнем я был с ним согласен. Вместо того, чтобы объединиться и отвоёвывать планету, человечество грызётся само с собой. Идиоты.
Последнее письмо было написано… словно не его рукой. Но Кира подтвердила, что писал именно он. Почерк был рваный, дёрганный, словно человек не то что очень спешил, он буквально на бегу писал это. В нём говорилось про странный зов. Его что-то тянуло в лес, что-то звало. А ещё он видел огромные синие глаза, которые следили за ним. Он их замечал каждый раз ночью, когда смотрел в окно. И после этого зов становился всё сильнее и сильнее. Про этот зов говорили и другие деревенские. Согласно письму, мужчина пытался убедить своих соседей в том, что не стоит ему подчиняться. Но его не послушали. Последние строки письма были таковы: «Они мне не верят. Они меня хотят убить. Белый хочет моей смерти. А они его слушаются».
– Малика! –