даже подумать о том, что его будет неслышно. Потому что мужской голос зазвучал как будто у самого моего уха.
– Слушайте и внимайте да сообщите тем, кто не услышал! От имени и по повелению храэна Лоренсо сообщаю о том, что в нашем городе может скрываться женщина, которая необходима храэну и за поимку которой он готов выплатить щедрое вознаграждение…
О, ничего себе, как тут интересно обстоят дела с поимкой преступников. О них сразу же орут во всеуслышание.
– Чужеземка, и вы узнаете её по особым манерам, – продолжил мужчина, вчитываясь в свиток.
Хм, это что за манеры такие особенные? На четырех конечностях передвигается, что ли?
Я заинтересованно продолжила слушать.
– Одета она в богатое темно-бордовое платье из бархата с искусной вышивкой.
Я мельком глянула на ту тряпку, в которую превратился мой «элитный» наряд.
– Её кожа бледна…
Глянула на свою ладонь, едва тронутую загаром, с не сразу, но приходящим осознанием какой-то подставы.
– Её волосы цвета спелой пшеницы, а глаза необыкновенно зелены.
Мысленно представила себя. В платье-тряпке. С бледной кожей и зелеными – вот так совпадение – глазами.
– Она может откликаться на имя Екатерина, а может и скрывать его.
Да идите вы лесом!!!
В эту секунду я явственно ощутила, что ошибки быть не может. Этот красочный, пусть и не детальный портрет мог принадлежать только мне.
А значит… значит, мне конец. В этом платье меня и похоронят. Не зря я назвала его траурным. Символично, так сказать.
Но люди слушали и не обращали внимания на то, что искомая девица ошивается совсем рядом и всячески пытается прикрыться, чтобы быть менее заметной.
Я вылетела из толпы и рванула в первый попавшийся закоулок, попутно стягивая платье и пытаясь соорудить из него юбку. Какая же ты молодец, Катенька. Какая же ты большая умница, когда решила надеть платье поверх собственной одежды.
В моей собственной юбке появляться опасно – закидают камнями за её неприличную длину (а я-то опасалась, что слишком длинная, аж до колена), но если приладить поверх неё платье оборотной стороной (чтобы не были видны все эти рюшечки), то можно изобразить что-то отдаленно похожее на цыганский наряд.
Так, а блузка? Не слишком ли прозрачная?
Да плевать. Жить хочется сильнее.
Я наконец-то соорудила нечто, напоминающее плохенькую юбку, и вырулила из переплетений закоулков на широкую дорогу.
Лучше здесь не появляться. На открытом пространстве больше шансов быть замеченной.
Но улица была пуста. Абсолютно. Настолько пуста, будто городишка умер или весь перекочевал на ту площадь. Я услышала, как захлопываются ставни, и воздух наполняется гнетущей тишиной. Как замолкают дети. Как оживленные крики сменяются молчанием.
А потом я увидела