Мирон. – Почему Торгутай-Кирилтух не выстрелил? Не успел?
Кочевник бросил в небо равнодушный взгляд и кивнул двум парням, стоящим за спиной.
– Свяжите его, – приказал он. Приспешники бросились выполнять.
Когда руки заломили Виталику, тот сквозь зубы зашипел.
– Полегче, – попросил Мирон. – У парнишки ребро сломано.
– Пошёл, – Мирона толкнули в спину, и он, чтобы не упасть, сделал шаг. Нога почти не болела – только в пятку отдавало так, будто вместо кости под кожей была острая спица.
Торгутай-Кирилтух вразвалочку шел рядом. На лице – спокойное удовлетворение от хорошо проделанной работы.
– Что с нами будет? – спросил Мирон. Со связанными руками идти было неудобно. – Продадите на органы?
– Продадим – однозначно, – спокойно ответил кочевник. – А что там с тобой сделают – не моя забота.
– Зря я тебе винтовку подарил, – повторил Мирон.
– Это еще как сказать, – пожал плечами Торгутай-Кирилтух.
За спиной шепотом ругался Виталик. А может, не ругался. Может, добавлял комменты к очередной серии фильма…
Мирон сильно удивился, когда их провели мимо электробайков. Он-то думал, их сейчас свяжут, как баранов, погрузят на багажники и повезут обратно, к Кагану – в стойбище… Но ничего такого не произошло.
Торгутай-Кирилтух неспешно вёл их по просыпающейся степи. Он негромко насвистывал сквозь зубы, винтовка беспечно покачивалась на груди.
Полчаса они шагали, не перемолвившись ни одним словом. Мирон то и дело бросал взгляды на Виталика – тот старался идти медленнее, сокращая шаги своих длинных, как ходули, ног.
Меня бережет, – подумал Мирон. – Помнит о больной ноге…
Наконец они выбрались на пригорок. Пока поднимались, Мирон весь вспотел – солнце висело уже довольно высоко, и даже успело напечь макушку.
Кочевник дал знак остановится. Мирон, ничего не понимая, оглядел окрестности. Холм был невысоким, но всё же давал охват: степь простирается во все стороны, до самого горизонта. Пустая и безмолвная.
И вдруг воздух перед его лицом задрожал, поплыл, будто от нестерпимого жара, а затем прямо перед глазами проявился силуэт.
Конвертоплан, – удивился Мирон. – Мать его за ногу.
В кабине открылась дверь, пахнуло нагретым пластиком и еще какими-то полимерами. Показалось бородатое лицо. Кожа щек – неестественно белая, на носу – круглые очки без оправы. Только стёкла, ни дужек, ничего.
Мирон поймал себя на мысли, что пытается разгадать, как они держатся.
– Здравствуйте, господин Орловский, – сказало лицо. В темноте кабины больше ничего видно не было. – Наконец-то мы с вами встретились.
Торгутай-Кирилтух подошел сзади и полоснул ножом по рукам. Верёвки соскочили.
– Всё-таки не зря ты мне ружьё подарил, – сказал он. Дружески толкнул Мирона в плечо, развернулся и вразвалочку зашагал вниз с холма.
3.4
– Кофе? – спросил рыжебородый. Кроме него в кабине конвертоплана сидели еще двое.
Сама