что они ещё не пересекли границы Сумеречной Пустоши! В связи с чем, на мой взгляд, вмешиваться в естественный ход событий несколько преждевременно! – невозмутимо-покровительственно парировал маг. – Вы ведь насколько я понимаю, хотите, чтобы все считали, что от женихов избавляется либо Кая, потому что не хочет замуж, либо Хозяин Сумеречной Пустоши?
– Ты – старый тупица! Извративший смысл моих слов! Ничего подобного я не хочу! – взъярился принц. – Точнее, я не хочу, чтобы на Каю пало подозрение! Вполне достаточно, чтобы её считали проклятой! Разницу улавливаешь?! Разница в том, что если она проклята, то смертельно напугать или прикончить очередного жениха ни разу не преждевременно, где бы он не находился!!! Понял?!
Маг снисходительно, словно разговаривал с маленьким капризным мальчиком, заверил:
– Как скажите, Ваше Высочество, так и сделаю!
– Да, я сказал. И очень надеюсь, что в этот раз ты меня правильно понял! – мрачно, слогораздельно и угрожающе отчеканил принц.
Глава 4
Невзирая на жуткую грозу и нескончаемый проливной дождь Сигмар и его спутники всю ночь без устали гнали своих коней вперед. Впрочем, другого выбора у них всё равно не было. Кругом простирались болота да пустошь, и укрыться им всё равно было негде.
Дождь лил уже так долго, что молодого дракона на полном серьёзе заинтересовал вопрос, а не является ли этот бесконечный, безостановочный ливень ещё одной местной особенностью, наряду с пустынными болотами и трясинами?
Однако едва забрезжил рассвет, как дождь его удивил – взял и закончился. И местность удивила тоже. Пустынную болотистую местность вдруг сменил густой лес. По крайней мере, он казался густым на том расстоянии, на котором от него в данный момент находились усталые путники.
Вздохнув так, словно это не лошадь его везла, а он нёс её всю дорогу на своих плечах, Сигмар сполз на землю.
Лошадь и так не особо жаловала своего всем недовольного всадника, теперь же она ещё и жестоко оскорбилась и прониклась глубочайшим презрением к ворчливому двуногому.
Сигмар же был в слишком дурном расположении духа, чтобы уважать вообще чьи бы то ни было чувства. Тем более, чувства какой-то злобной и вздорной скотины, невзлюбившей его с первого взгляда!
Мало того, что ему запретили пользоваться своим именем, так ему, дракону, ещё и летать запретили! Дед, правда, пытался его успокоить, что это временная мера. Однако наученный горьким опытом Сигмар успокаиваться не спешил. Слишком хорошо он знал, насколько растяжимым может быть понятие «временности». Особенно применительно к его злосчастной судьбе. Из-за которой, собственно, и тащился он теперь, как какой-то обычный смертный, верхом на дохлой кляче…
– Фыррр! Фыррр! Иииии-го-го! – словно бы прочитав его мысли, не осталась в долгу и, очевидно, укрыла его ответным презрительно-уничижительным эпитетом на своём лошадином «дохлая кляча».
Сигмар посчитал ниже своего достоинства ввязываться в препирательства с собственным транспортным