карандашные эскизы, параллельно на отдельном листе искала подходящие варианты цвета. Для себя решила, что это подготовка к реальной картине. Но от эскизов оставалось ощущение холодности, незавершенности. Конечно, нужны фигуры людей или хотя бы животных, без них на картине будет скука. Но каждый раз, как назло, если вид приличный, то ни людей, ни животных нет. И непонятно, что они должны на картине делать. Идей не было, пришлось сюжет пока отбросить.
Два раза посещала привычную уже галерею – просто поглядеть, вдохнуть запах искусства. На второй раз узнала, что готовится большая выставка-продажа. Будет мощная реклама. Пора выставить единственную свою картину. Почему единственную? Ведь привезла в галерею и две завершенные между делом акварели. Но это уже пройденный этап. Портрет моей Ребекки для меня – большой шаг, будет ли он кем-то признан?
На акварели никто не смотрел – может быть, случайно бросали взгляд, проходя мимо. Так они и провисели одна над другой чуть в стороне от портрета. Но на «Ребекку», так я назвала картину, внимание обращали все проходящие. И не только смотрели издали: подходили, обсуждали, некоторые негодовали, что это подделка под реализм, других удивляло несоответствие верха и низа картины: изображения лица Ребекки и ее юбки. Многим это не нравилось, я даже слышала высказывание, что это обычная ошибка начинающих. Но ведь смотрели – значит, в ней что-то есть. И это меня радовало.
А потом подошла дама, заявила, что у нее своя галерея, в которой собирает работы молодых художников. Предложила триста долларов. Мысленно я усмехнулась – триста долларов мне платит Флоренс за три дня работы. Сколько дней я работала над этой картиной, вернее, недель? Сколько денег заплатила за краски? Но смех смехом, а дама предлагает начинающему реальные деньги. Да еще и называет художником! Естественно, я согласилась не торгуясь. Мы продолжали что-то говорить, не помню что, так как краем глаза увидела подходящего Роберта. Конечно, где ж ему быть? Наверное, это его дама. Подошел, поздоровался. Я ответила коротко, так как одновременно говорила даме, что картина должна повисеть здесь еще два дня. Дама – я потом узнала, что ее зовут Роуз – сориентировалась, что мы знакомы с Робертом, и поручила ему забрать картину. На триста долларов выписала чек. Первый полученный мной чек за картину. А я подумала только, что придется встретиться с Робертом.
Роберту я позвонила только через день после того, как забрала картину из галереи. Долго не решалась, но дождалась, что Билл ушел в свой бар, и позвонила. Голос ни на минуту не дрогнул, когда я диктовала ему адрес. Он помолчал с минуту и сказал, что живет недалеко, зайдет ко мне через полчаса. Ребекке сообщила о визите, она тут же ринулась на своей коляске в спальню переодеваться. Конечно, я пошла за ней, помогла. Она пыталась расспросить, что за мужчина придет. Но я только ответила, что сама еле знакома с ним, просто он должен забрать картину. О продаже я сообщила Ребекке в первый же день выставки. Она очень радовалась за меня. В салоне помогла ей пересесть в кресло.
Когда