профессионального боксера. Кожу вокруг глаз тут и там стягивали шрамы, а нос, похоже, не раз был сломан. Пиджак он снял и повесил на спинку стула, так что бицепсы, едва не рвавшие на нем белую рубашку, не скрывало ничто. Рукава он закатал выше локтя – и руки его в обхвате ненамного уступали деревянному телеграфному столбу, а крепостью, пожалуй, так и вообще не уступали. Образ дополняли светлая шевелюра, голубые глаза и челюсть, при виде которой в голове сразу возникали ассоциации с бульдогом. Мужчина тоже показался мне смутно знакомым.
– Джек, – обратился к нему Кармайкл, – это Дрезден.
Джек, не вставая, окинул меня взглядом с головы до пят и не произнес ни слова.
– Он всегда такой до первой чашки кофе, – объяснил мне Кармайкл. – Не принимайте это на свой счет.
– О! Кофе! – нарушил я воцарившуюся за этими словами тишину. – Неплохая мысль.
Пару секунд Джек внимательно на меня смотрел.
– Дрезден, – произнес он эдаким медовым голосом. – Дрезден, вы голодны?
– Нет.
– А пить хочется?
Я немного подумал:
– Нет.
– Это потому, что вы умерли, – сообщил Джек, и по лицу его скользнула улыбка – короткая и не сказал бы, что ободряющая. – Вам больше не нужно пить. Вам больше не нужно есть. Кофе не будет.
Я вопросительно покосился на Кармайкла.
– Я остаюсь при своем мнении. – Кармайкл посмотрел на Джека и ткнул большим пальцем в сторону двери. – Мне нужно вернуться к делу с ракшасом.
– Иди, – произнес Джек.
Кармайкл хлопнул меня по руке.
– Удачи, парень, – сказал он, – развлекайся!
Он вышел уверенным шагом делового человека, оставив меня наедине с Джеком.
В воздухе повисло неловкое молчание.
– Это не совсем то, чего я ожидал от загробной жизни, – заявил я.
– Потому что это не она, – ответил Джек.
Я нахмурился:
– Вы же сказали, я умер. Значит, это загробная жизнь.
– Вы умерли, – подтвердил Джек. – Но это – Между.
Я нахмурился еще сильнее:
– Что-то вроде… чистилища?
Джек пожал плечами:
– Если вам так привычнее, можете называть и так. Но вы здесь не потому, что вам нужно очиститься. Вы здесь потому, что ваша смерть выбивается из общего ряда.
– Меня застрелили. Или утопили. Не самый редкий случай.
Джек поднял ручищу и помахал ею в воздухе:
– Речь не о физической стороне. О духовной.
– Духовной? – переспросил я, продолжая хмуриться.
– Ваши оппоненты, – пояснил Джек. – Вы погибли, потому что они смошенничали.
– Постойте. Какие оппоненты?
– Ангел, стоящий на часах у лифта, мог бы послужить тем, что мы, копы, называем зацепкой. Или вам портреты предъявить?
– Эм… Черт, вы имеете в виду… Настоящих Падших ангелов?
– Не совсем. Но если вам так привычнее считать, сойдет. Вроде этого. А вот что существенно и