подняла изгаженную тетрадь и показала Алине, – и моему парню.
Как и всегда, Ника восхитилась ее иронией. Алина ничего пояснять не стала: ухмыльнулась, вынула из кармана десятку и помахала в воздухе. Пропела:
– На чипсы хватит вам обоим! Так что, примерчик решите?
Марти вздохнула и вернула тетрадь на стол, но только скрипнула зубами. Повернулась снова – и продемонстрировала два средних пальца. Ника решила добавить два своих, но не успела: Алина махнула купюрой у Марти перед носом, потом и перед носом Ники.
– Ну?.. – не унималась она. – Чипсы с укропчиком. Или с сыр… ААА!
Следующее, что Ника запомнила, – это хруст. Приятный такой хруст, с которым Марти, намотавшая чужой колосок на кулак, приложила Алину лицом об парту. Очень быстро, очень сильно, и тут же, вскочив, надавила ей на затылок.
– Мразина! – зашипела она. – Сопли свои лучше жри!
Раздался визг; на тетрадку и купюру потекла кровь. Алина задергалась, но освободиться не могла. Марти была невысокой, худой, но очень сильной. Вряд ли из-за волос. Просто родители давно купили ей шведскую стенку и гантели.
– Мой. Папа. Не. Берет. Взятки. – Пальцы Марти сжались крепче, она уже выдрала Алине клок волос. – Он всех спасает, поняла? И нет никакой «всей» милиции, есть разные милиционеры, нормальные и козлы, поняла? Повтори!
– Ой! – взвизгнул кто-то в боковом ряду.
– Эй! – воскликнул и Макс. Он, слушавший плеер и, похоже, успевший задремать, почуял неладное только сейчас, подорвался. – Марти! Ника!
Ника видела: у Марти стали холодные, пустые, незнакомые глаза, но не чувствовала привычного желания заступиться за «того, кого обижают». Скорее хотела обидеть сама. И обидела – Димку, стоящего столбом. Схватила жвачку, отлепила от тетрадной обложки и сунула ему в волосы. Была готова, что получит в челюсть, но не получила. Димка, кажется, ничего особо и не заметил, только отмахнулся. Ему было на что посмотреть.
– Ебанутые… ебанутые, – повторял он с нелепым восторгом.
– Повтори! Повтори! – требовала Марти, вдавливая Алинино лицо в парту, а та пыталась расцарапать ей лицо, но не дотягивалась.
– Брейк! – Подбежал Макс, схватил Марти в охапку, оттащил, приговаривая: – Тихо, тихо, Шредер просит пощады!
Грохнула дверь – Димка выскочил из класса. Остальные либо продолжали сидеть, втянув головы в плечи, либо подходили, собирались в гудящий злой кружок. Алина с трудом выпрямилась. Она хныкала, ее нос был здорово разбит, губы тоже. Капало на кофту, на юбку, на парту. Так же завороженно, как недавно на колосок, Ника смотрела на кровь и по-прежнему не чувствовала… ничего. Шутки шутками. Но сегодня они вышли на какой-то новый уровень, от которого тянуло блевать.
– Дура! – наконец обрела дар речи Алина и тоже вскочила, сжала кулаки. – Батя тебя убьет, да у него друзей на рынке нашем… – дальше ничего понять не удалось: Остапова закашлялась от попавшей в горло крови. Подбежала Умка – Лизка Наумова – и принялась вытирать ей лицо, подобострастно вторя:
– Да