девушке красивый грецкий орех, говоря: «Возьми, доченька моя, да хорошо береги, но не открывай орех, разве только в минуту самой великой нужды».
После долгого путешествия пришла Зоза в замок ее сестры, где была принята с такой же благожелательностью. И на следующее утро та фея дала ей письмо к еще одной их сестре и подарила каштан с тем же предупреждением, что было сделано касательно ореха. И, проделав немалый путь, Зоза достигла замка третьей феи, которая оказала ей тысячу любезностей, а утром, когда настало время уходить, вручила ей лесной орешек, предупредив не открывать его, разве что крайняя нужда заставит.
Получив три этих подарка, взяла Зоза ноги в руки и прошла многие страны, много преодолела лесов и рек, пока наконец через семь лет – в тот самый час, когда трубы петухов подняли с постели сиятельное Солнце и оно, вскочив в седло, поскакало по своим владеньям, – она пришла в Кампо Ретунно в такой великой усталости, что ноги у нее отваливались. И, не войдя еще в город, увидела близ стены мраморную гробницу, а рядом с нею – фонтан, который, видя себя заключенным в оковы из порфира, проливал хрустальные слезы. Тут же был подвешен и кувшин.
Взяла Зоза кувшин, устроила его между коленок и принялась разыгрывать с фонтаном Плавтову пьесу о двух близнецах[25], вовсе не поднимая глаз от края, – так что не прошло и двух дней, а слез в кувшине набралось на два пальца выше горловины. Еще на два пальца слез, и кувшин был бы совсем полон; но тут Зозу, изнуренную столь сильным плачем, сморил сон, и ей, хоть и против воли, пришлось пару часов вздремнуть под покровом своих прекрасных ресниц.
Между тем одна служанка, с ногами черными, как у сверчка[26], часто приходила набрать воды из фонтана и знала все, о чем говорит надпись на гробнице, ибо надпись это ни от кого не скрывала. И видя, как Зоза плачет, что и на два ручья хватит, принялась она за нею следить, выжидая, когда кувшин будет уже достаточно полон, чтобы неожиданно вырвать из рук Зозы этот добрый трофей, а ее оставить, как говорится, с мухой в кулаке.
Видя, что Зоза уснула, служанка, пользуясь случаем, проворно схватила кувшин, уставила над ним глаза и в четыре счета его наполнила. И как только кувшин наполнился до краев, князь, как бы очнувшись после долгого забытья, поднялся из своей беломраморной гробницы, сжал в объятиях эту груду копченого мяса и повел ее прямо во дворец, с празднествами и фейерверками невероятными, чтобы взять себе в жены.
А Зоза, пробудившись, нашла кувшин пустым, а вместе с кувшином – и свои надежды, и увидела раскрытую гробницу; и сдавила ее сердце такая боль, что едва не пришлось ей предъявить пожитки на таможне Смерти. Наконец, видя, что горю ничем не помочь и что никто ее здесь не пожалеет, кроме собственных глаз, которые так плохо стерегли телку ее мечты[27], медленно поплелась она в город. И здесь, услышав о празднике, что устроил князь, и о том, каких благородных кровей взял он жену, легко представила себе, как могло все это случиться, и сказала, вздыхая, что две черные вещи повергли ее на землю – сон и служанка.
Однако