вам женщины наши?
– Все красавицы, как на подбор. Про каждую можно сказать – не тело, а божественная поэма.
– Душой, стало быть, не интересуетесь? А женщина-то, она, как палка – о двух концах, – сказал загадочно капитан полиции.
– Муть! – вдруг развязно бросил Серега. – К чему мне женская душа? Были бы ноги красивыми… да и все остальное…
– Что вы сказали? – встрепенулся тут участковый, ему захотелось поспорить с приезжим.
– Я сказал – о чем можно с женщиной говорить? Было бы тело прекрасным. Да они сами больше в зеркало смотрят, чем в книгу, забывая, что ум остается на всю жизнь, а молодость и с ней красота бывают только в пору цветения.
– А душа?
– На какой мне предмет она? Песни петь? Вы поете с женой по вечерам?
– В компаниях – да.
– Ну, «под шафе» и я – Демис Руссос.
После продолжительного молчания участковый неодобрительно проворчал:
– Таким, как вы, я бы не захотел и в столице жить.
А ведь он прав – с тоской подумал Нарышкин. – Надо меняться. Не случайно мне поездка сюда выпала.
Чувствуя победу в интеллектуальном споре с высокомерным москвичом, участковый великодушным тоном проговорил:
– Забавное приключение.
На молчание Сергея добавил:
– Вы, интеллигенты столичные, когда с вас спесь слетает, становитесь скучными, как старики, и наивными, как первоклассники. Вот скажи мне, шибко начитанный, в каком возрасте стрелялся Максим Горький? Не знаешь. А моя жена знает. Вот тебе, дедушка, Юрьев день!
Чувствуя разгром по всем фронтам, Серега робко предположил:
– Кажется, в семнадцать лет…
– Ой ли?
Нарышкин не знал, что сказать. Сидел злой, расстроенный, но по-прежнему снимал то, что происходило на сцене.
А участковый, хлопнув ладонью по поручню кресла, поднялся и направился в сторону выхода из зала, заложив руки за спину – злой, презирающий москвичей и, в то же время, торжествующий.
Нарышкин сидел в неподвижной задумчивости.
На сцене снова постанывали неумелые гитары, и парни пели ломающимися голосами. А когда ушли со сцены, Серега подумал – играли и пели они замечательно: сладко и тревожно.
И дальше пошло-поехало – мир начал переворачиваться.
В чем-то прав участковый – скучно живет блогер Нарышкин: ни жены, ни детей… Чуть ли не сутками сидит в инете. А рядом простые, хорошие люди, которых он люто ненавидит, когда они выдергивают его из виртуальных пространств. Им хочется посидеть с бутылочкой за столом, поболтать о том, о сем, хором спеть любимые песни…
Нарышкин зазнался от популярности блога. Он стал личностью только лишь от количества посещений. Ему предлагают баснословные деньги рекламодатели. А все остальные-прочие для него – бездари и кретины.
Участковый был прав, называя его стариком скучным и наивным первоклассником.
Не так надо жить, блогер Нарышкин – сам себе в мыслях сказал Серега. – Не так.
Потрясенный до глубины всем происходящим вокруг и своими открытиями,