Он там едва живой. Проведай. Прям над тобой же живет, – подмигивает. – Увидимся, Лиса.
А потом просто разворачивается и уходит, кого-то набирая. Так это о нем говорила психованная сегодня? Только я тут причем вообще? Он не мог из-за меня подраться, я и повода не давала никакого. Да и не крутится рядом никто кроме Пашки, а он сегодня был на парах и в нормальном состоянии. Правда меня теперь стороной обходит. Обиделся. Да и все равно.
Добираюсь к дому и забегаю в магазин. Покупаю фрукты и хлеб свежий. Мамы еще нет, поэтому чтоб избежать ее допроса наливаю в судочек суп, мама его утром успела приготовить и в еще один кладу тушеное мясо с гречкой. Не думаю, что он там нормально ест, если все так плохо как говорит Коршунов. Хлеб тоже прихватываю с собой.
Смотрю на себя в зеркало и думаю над тем, чтоб губы блеском намазать. Так у него желание целовать меня отпадет, если снова решит так сделать. Так и делаю и, закрыв квартиру, поднимаюсь на этаж выше. Тут всего две двери, что само по себе странно, вроде планировка должна быть как у нас?
Нажимаю на звонок и жду. Минуту, две, три. Снова нажимаю и снова жду. Может Коршунов пошутил и Никита вообще не дома и все с ним нормально? А я тут как дура приперлась. Или у него гости вообще. Уже хочу уйти, как слышу звук открывающегося замка.
– Кого там принесло, орал же, что иду, – он открывает и смотрит на меня с таким же удивлением и шоком, как и я на него. – Уходи, – просто говорит и хочет закрыть двери перед моим носом, но я не даю этому произойти.
Не сейчас, когда он выглядит так. Мамочка моя, да на нем места живого нет.
– Я не уйду, – удерживаю дверь, уверена мне это удается потому, как он слаб, – буду тут стоять или впусти.
С минуту он сверлит меня глазами, а потом все же открывает дверь, пропуская в квартиру. Ничего себе! Да она у него как две наши. Наверное, перепланировку делали.
– Ты что-то хотела? – смотрит на судочки в моих руках.
Стоит, облокотившись на дверной проем, и держится за ребра. Бровь рассечена, синяки на руках и лице.
– Да, – растерянно отвечаю, потому как просто смотрю на него и не могу понять кто и зачем так с ним?
– И? – подталкивает меня поторопиться.
– Это суп и мясо с гречкой. Где я могу это разогреть? – он указывает в сторону кухни видимо, и я иду туда.
Все оформлено в темных тонах со вставками дерева. Красиво и со вкусом, только вот холодно и пусто. Он совершенно тут не готовит. Вижу микроволновку и ставлю туда судок с супом.
– Посуда? – он указывает на полку и я, открыв ее, достаю тарелку, ложку замечаю на столешнице.
– Ты че поесть пришла? Или дома микруха сломалась?
Он осторожно садится на стул и, откинувшись на его спинку, пристально смотрит за мной. Достаю и перелив суп в тарелку ставлю перед ним. Ложку и хлеб тоже, хорошо дома его порезала, а то еще и ножи пришлось бы искать. Никита не очень гостеприимный.
– С чего взяла, что я жрать хочу и что буду вообще – это есть? – кривится, смотря на суп в тарелке и мне треснуть его охота.
Улыбаюсь и, взяв стул, сажусь рядом. Он просто ежик сейчас. Беру ложку и, набрав в нее немного, подношу к его рту, на что он удивленно смотрит на