малая секретная депутация — самый узкий круг лиц из числа секретной комиссии, посвящённых в серьёзные государственные дела – отреагировала на это мгновенно: союз с Россией был «неизбежным, выгодным и не авантюрным». Формулировка принадлежала «голштинцу» барону Ю. Седеръельму. 27 сентября госсовет, после обмена репликами между Хорном и королём, тоже одобрил идею союза. Оставалось договориться лишь об условиях союза.
Неудобный пункт о голштинском герцоге был «перекинут» Хорном на решение коллегии канцелярии. 10 октября коллегия вынесла соломоново решение: Карл-Фридрих мог питать «близкую надежду на участие в вопросе о престолонаследии». После этого эту формулировку шлифовала малая секретная депутация, т.е. практически Хорн, Седеръельм и Хёпкен, а потом она обсуждалась госсоветом вместе с секретным комитетом риксдага. После долгих дискуссий родилась ещё более аморфная формулировка о возможности при соответствующих обстоятельствах рассмотреть вопрос о голштинском принце как наследнике шведского трона. Бестужеву всё стало ясно, ломать копья было бессмысленно – важнее было спасти сам договор. Удовлетворился результатом и Бассевич. 19 ноября 1723 года был опубликован соответствующий манифест, и вопрос о Карле Фридрихе с повестки дня переговоров был снят.
На заключительной стадии переговоров Пётр I сообщил шведам, что он в принципе согласен на брак своей дочери с Карлом-Фридрихом и приступил к коронации своей супруги Екатерины. Судьба императрицы и голштинского герцога теперь тесно были увязаны в один узел, пишет Веттерберг. Для шведско-русских отношений, продолжает историк, интересы Карла-Фридриха и возвращение ему Шлезвига стали головной болью. Но включение Шлезвига в состав Дании было гарантировано Англией, а ссориться с этой великой морской державой в планы А. Хорна не входило.
И снова Хорн предложил передать голштинский вопрос на рассмотрение других заинтересованных держав – Австрии, Франции и Англии, и русская сторона была вынуждена с этим согласиться. Далее Хорн потребовал, чтобы оборонительные обязательства Швеции и России распространялись только на конфликты христианских держав, что освобождало шведов от оказания помощи России в её войнах с Турцией и Персией. Шведы захотели также включить в текст договора пункт о возвращении всех задержанных в России военнопленных каролинов, в частности тех из них, кто принял православие, на что Бестужев ответил, что царь Пётр уже принял необходимые для этого меры.
Проблемы в связи с репатриацией шведских военнопленных из России действительно были. Российские власти не сумели хорошенько подготовиться к решению этой проблемы: плохо был поставлен учёт военнопленных, не хватало денежных и других средств на сборы и продовольствие, ощущался недостаток гужевого транспорта на отправку пленных к местам концентрации репатриационных партий в Москве и Санкт-Петербурге, а помещики неохотно