и Жизни гимн пою,
Вкусив их терпкое вино.
Что ночь – причудливые сны
Мне дарят негу и покой.
И впрямь, heureux les simple d’esprit[1].
И выбор мой всегда простой.
Город, послушай
Город простужен:
Небо опухло,
Пульс не нарушен,
В горле его так сухо, сухо…
Улицы в лужах,
В рокоте стужи…
Город, послушай:
Гром от грозы всё глуше, глуше.
Город послушный,
Щедро радушный,
Душеобъятный,
Как не любить нам? Вряд ли, вряд ли…
Никогда
Я проглотил вчера
И всю постылую неделю,
Я выверенно позабыл тебя
И всё, что мы с тобой хотели.
Я исчезаю на
Изломе дня, упрямо отрицая,
Что только ты была одна,
Кого я мог назвать «родная».
Пускай ты на краю
Стоишь аляпистого мая —
Ритмичность дней сотрёт печаль твою,
И ты меня простишь, я знаю.
Вьюжный блюз
Зачертили по округе
Вензеля метели-вьюги,
Вплёл в мои тебе приданья
Ветер чьи-то заклинанья.
Слышишь, он принёс мотивы
От балканских берегов?
В них цимбалы переливы,
Скрипок стон, стук каблуков.
Подожди ещё – на окнах
Развернёт зима узоры…
Будут в льдистых этих сотнях
Сшиты чьи-то разговоры:
Как варили в полнолунье,
В расписных шатрах шепча,
Берберийские колдуньи
Зелья в знатном злате чаш.
И узнаешь… и поверишь
Ты в истории мои.
Так давно, уж не измеришь,
Жили раньше короли:
Обернувшись в оперенье
Лебединое, они
Прилетали в сновиденья
К девам смутной старины…
В песне ветра и зимы.
Вьётся, вьётся над землёю,
Рассыпая звёзд осколки,
Ветер с странною судьбою,
Многоликий, вечный, хлёсткий.
По всему разносит миру
Заклинанья чьи-то он,
Сказки дразнят мою лиру,
Ну а буря – за окном!
Путешественники
АК
В сапфировой безбрежности
Рассвет разверзся раною,
Я вспоминаю с нежностью:
Ты едешь в пору раннюю.
Заоблачными странами
Сегодня