кирпич и керамические трубы…
– Погоди, Петрович, – сказал Антон Игоревич, – стационарный газогенератор – это отличная идея. У меня на производстве тоже достаточно мест, где газовое отопление будет предпочтительнее использования дров или древесного угля. Например, в стекольном цеху…
– В таком случае, – сказал верховный шаман, – у нас получится уже не стационарный газогенератор, а целый газогенераторный цех, для которого надо будет ставить отдельное здание. Возможно, вслед за первым бензиновым грузовиком мы разберем и второй, ибо как таковой он нам без надобности, а вот досок и бруса в ближайшее время нам потребуется очень много. Но планируемая мощность и конструкция такого цеха – это уже технические детали, которые вы утрясете между собой сами. Когда у вас будет готов проект и все расчеты, приходите, будем думать, как впихнуть еще один объект в наш и без того переуплотненный строительный график. А где новые пилорамы, там и большие сушилки для дерева, остро необходимые в случае постройки верфи, так что только успевай поворачиваться.
– Хорошо, Петрович, – сказал дед Антон, – так мы и сделаем. Все хорошенько обдумаем, чтобы не пришлось два раза переделывать, и потом снова подойдем к тебе.
– Ну вот и договорились, – кивнул верховный шаман. – А теперь давайте закруглять наше заседание, тем более что последнего вопроса мы рассматривать не планировали, и выплыл он у нас как-то сам собой по ходу обсуждения. И так тоже бывает.
6 июня 3-го года Миссии. Четверг. Поздний вечер. Стоянка фрегата «Медуза» у места крушения линкора «Азия».
Погрузка на борт «Медузы» личного состава и того имущества, что сочли обязательным к немедленной эвакуации, затянулась до темноты. Крайние рейсы лодки совершали, ориентируясь на огни костров на берегу и свет мощного светодиодного фонаря, которым с борта фрегата светил Сергей-младший. Капитан первого ранга Толбузин, как и положено командиру, покинул место гибели своего корабля с последней лодкой. Уже стоя на трапе, он оглянулся в сторону берега, где догорали костры-маяки и, невидимый в темноте, возвышался над братской могилой осьмиконечный православный крест. Если Божий эксперимент с Аквилонией окажется неудачным, и этот мир все же вернется на круги своя, то в цивилизованные времена могила моряков окажется под тридцатиметровым слоем воды, и ее не смогут осквернить никакие любопытные до чужого прошлого археологи. В противном случае (что скорее всего) последний командир «Азии» обязательно вернется сюда позже, чтобы поставить часовню и помолиться на могиле тех, кто погиб на самом пороге спасения, ибо ему уже очевидно, что ни при каких обстоятельствах его корабль не смог бы вернуться на свою стоянку у острова Миконо. И выброситься на берег острова Тинос тоже не получилось бы: в свете восходящей луны видны скалы-клыки – сейчас вздернутые на сорокасаженную высоту, а тогда составлявшие береговую линию.
Сергей-младший