я решила все с кем-то обсудить. Брат вошел за мной следом. Наташка раскладывала на столе пироги с ливером и сыр, кофеварка призывно фыркала, а я терзалась.
– Слышал, что он мне сказал? – обратилась я к Брату.
– Ну… – вяло ответил он.
– Что ну, слышал или нет?
– Слышал.
– И что думаешь?
– Ничего.
– Как это ничего?
– Ты, Маринка, иногда такая зануда, просто беда. Человек имеет право думать или не думать. Я не думаю.
– А что за спор? – заинтересовалась Наташка.
– Тот, из первой палаты, сказал: «Мне нельзя здесь» – и повторил: «Нельзя». Что думаешь?
– Я? – вытаращила глаза Наташка. – Что тут думать? Бредит человек. Может, дома газ не выключил и душой туда стремится, у нас задерживаться не желает…
– Глупость какая, – начала свирепеть я.
– Отчего сразу «глупость»? – обиделась Наташка. – Бог знает, что ему в бреду привиделось…
– Вот-вот, – влез Брат. – Давайте не будем голову ломать. Наше дело мужичка на ноги поставить, а не загадки разгадывать.
– Он боится, – твердо заявила я. – Ты же видел, что с ним стало твориться, как только он понял, где находится. Человек приходит в себя и первое, что говорит: «Мне здесь нельзя». Заметь, не просит жене сообщить или…
– Для мужичка кто-то не пожалел автоматной очереди… Лично я ничего знать не желаю. И другим не советую. Бредит себе человек, и пусть бредит.
– А может, у него с милицией нелады? Может, в розыске?
– Так ведь был милиционер.
– И что он увидел?
Мы переглянулись, и Брат заявил:
– Давайте без бурной деятельности.
– Ладно, – согласилась я. – Это дело милиции. Пусть они с ним разбираются. Мы свое дело сделали.
– Слава тебе господи, – вздохнул Брат. – На рожон не лезем.
– Наташа, узнай, не справлялся ли кто о нем…
Наташка потянулась к телефону, а я пошла в двенадцатую палату, взглянуть на послеоперационного больного.
Когда я вернулась, Наталья все еще сидела за столом и названивала по телефону.
– Никто твоим дядькой не интересуется, – заявила она. – Я менту позвонила, что сюда приходил. Говорю, надо бы родственников отыскать. А он: «Вот сами и ищите, раз ваш дядька без документов. Может, он приезжий или одинокий». Тут я сострить решила и говорю: «А может, он у вас в розыске?»
– И он к нам бросился? – догадалась я.
– Как же, жди. Говорит, а хоть бы и в розыске, далеко все равно не убежит.
– Оптимист, – усмехнулась я. – Могу ему такого порассказать…
– Никто твоего дядьку не ищет, – сказала Наташка. – А Вовка прав, не стоит нам лезть не в свое дело. Он мудрую мысль родил: а ну как им заинтересуются те самые типы, что его не дострелили? И сюда заявятся. Не знаю, как ты, а у меня ни малейшего желания присутствовать при их свидании.
Я села в кресло, разглядывая стену напротив.
– Чего как неживая? – вздохнула Наташка.
– Пытаюсь сообразить. Куда ж нам его теперь?
– Ты