очага, постукивая деревянной ложкой по кастрюле, смотрела на меня глазами, знакомыми мне со времен школьной скамьи. В нашей паре она с первых дней была в позиции созревшего человека, взгромоздившего на свои плечи великовозрастное дитя и рьяно старающегося наставить его на путь истинный, пусть и путь этот был ему чужероден. Оставив подсолнух на подоконнике, я без лишних слов снимаю дуршлаг с настенного крючка и начинаю заниматься сливом макарон. Завершив нехитрое дело, решаю заодно помыть замаранную посуду, грудами лежащую в раковине. Окончить задуманное мне не удается – я устраиваю мини-потоп, на что моя пассия, известная своей заклятой приверженностью к опрятности, граничащей с рипофобией, просит меня просто не мешаться под ногами. Я только за.
Вновь устроившись за обеденным столом, я, не найдя для себя иного времяпрепровождения, принимаюсь разглядывать свою избранницу. Короткие домашние шорты, из-под которых выглядывают округлые ягодицы. Растянутая футболка, вздымающаяся в районе груди из-за увесистого бюста, формам которого позавидует большинство женщин. Многие мужчины пускали на нее слюни, свидетелем чего я становился чуть ли не каждую нашу встречу, когда мы проходили по оживленным центральным улицам города, усыпанным увеселительными заведениями. Многие, но не я.
Наша встреча и последующий роман были антиподом страсти. Она – карьеристка, подошедшая к возрасту, когда для поддержания статуса необходим подобающий ей мужчина. Я – извечный тунеядец, перебивающийся редкими заработками на фотографии, видеографии, писательстве и всем том, на деньги с чего, не имея взращенного имени, прожить если и можно, то только в стиле аскета, практикующего питание солнцем.
Увидев меня на свадьбе своей подруги, где я принял на себя амплуа человека-оркестра, носясь от столика к столику то с фотоаппаратом, то с видеокамерой, моя будущая пассия поймала меня в курилке, где я переводил дух за сигаретой и бокалом игристого, заведя пространный разговор о своем круге общения. Со стороны могло показаться, что это была попытка неловкого взаимодействия, спровоцированная, что называется, coup de foudre. В сущности же все было прозаичнее – мой внешний вид и смазливая мордашка хорошо зарекомендовали себя для будущей роли «мужчины-аксессуара». Оставалось дело за малым – узнать, что внутри моей черепной коробки. Она попросила рассказать ей что-нибудь интересное. Мой выбор пал на принципы создания рейографий. Продано.
В «Ночи» Антониони Лидия говорит, что «Всякому миллиардеру нужен свой интеллектуал». Что ж, каждой карьеристке, чей ежедневник расписан строго соответствуя прагматичному тайм-менеджменту, нужен любовник, одетый с иголочки и способный при выходе в свет рассуждать об авторском кино, ставя на место напыщенных престарелых кошельков с деньгами, понимание искусства которых ограничивается умением различать натюрморт от портрета. В таких строгих рамках не до чувств.
Перед тем, как уехать на такси, девушка из комнаты для курения продиктовала