тобы предварить её, я почему-то вспомнил именно об этом неординарном преподавателе.
По своим воззрениям я никак не могу назвать себя марксистом, как, впрочем, и воинствующим атеистом. По моему глубокому убеждению, бороться с религией также бессмысленно, как, допустим, с порнографией или употреблением алкоголя. Если это лекарство помогает людям, почему нет? Ведь весь вопрос только в количестве, в пресловутой мере…
Как известно, дух в отличие от тела может долго питаться противоречиями, поэтому всё, что меня интересует в религии, – это сам процесс возникновения чистого заблуждения, которое после проникновения в мозг каким-то образом подчиняет себе слабую человеческую волю. И вот дальше начинается самое страшное, самое абсурдное из того, что можно вообразить: к мирному преподавателю или писателю вдруг подходит безумец и, выкрикивая какие-то древние заклинания, намеревается острой саблей отрубить его «богохульную» голову…
По совету Муравьёва Юрия Алексеевича с таким оппонентом не следует вести научных споров, нужно просто смело сказать ему в лицо, что он слуга Сатаны. Саблю это, конечно, не остановит, но определённая польза в словах этих для потомков останется…
Мы давно привыкли, что со страниц старых книг или из глубин многопиксельного экрана к нам являются бесстрашные герои, которые легко справляются с испытанием огнём, водой и медными трубами. Поэтому не скрою: сам образ Сына Человеческого мне глубоко симпатичен, он учит, возможно, главному в жизни – как следует достойно умереть, жертвуя собой ради других. А как следует достойно жить, не обладая божественными способностями? На этот вопрос, на мой взгляд, потомок Давидов не даёт ответа.
В том, что Мессия спустится с небес ещё не раз, я нисколько не сомневаюсь, ибо пока вакансия Спасителя не занята, поиск кандидатов продолжается.
Предчувствие второго пришествия в трёх редакциях:
Редакция первая. Требуется преподаватель…
Всем наставляющим на путь истинный посвящается…
Я ещё раз сверил адрес, записанный синими чернилами на белой новенькой ладони, с металлической табличкой. Было заметно, что её прикрепили к стене на скорую руку, к тому же с правой стороны от массивной дубовой двери, обитой кованым железом. Старинная готическая пропись считывалась с трудом.
– Вроде бы, ошибки нет, – подсказал я самому себе, всё ещё не в силах окончательно и бесповоротно решиться на кардинальные изменения в своей юной и уже такой незавидной судьбе.
Кнопки звонка нигде не было видно, ничего такого, кроме отполированного латунного кольца, привинченного к двери. Опытным путём, то есть путём проб и ошибок, я наконец догадался, что с его помощью можно легко возвестить тем, кто меня ещё ждал, о своём приходе.
– Нелепость какая! – проворчал ещё кто-то внутри меня, точно оторванный от приятного сна.
Я огляделся и, убедившись, что поблизости нет ни души, постучал. Ответа не последовало. Несколько секунд пришлось прислушиваться, до предела напрягая свой безобразный с музыкальной точки зрения слух, – безрезультатно. Затем постучал ещё раз с тем же глухим эффектом. Видимо, информация оказалась непроверенной, и меня никто здесь не ждал. Попробовал отойти от двери и задрать голову… Надежда увидеть какие-нибудь окна не оправдалась: все стены древнего строения, выходившие на улицу, оказались такими же «глухими», как и всё остальное.
Я огляделся, рассчитывая на помощь прохожих, теперь-то они мне, естественно, понадобились, но по странному стечению обстоятельств никого возле меня не нарисовалось. Пейзаж оставался прежним, серым и безлюдным, пока к нему не присоединился такой же одинокий ветер, пригнавший к моим босым и дрожавшим от нетерпения ногам сухие листья из соседнего парка, с огромными мёртвыми деревьями. Вслед за ветром прилетел громогласный чёрный ворон, предвестник всякого несчастья, чтобы, как и полагается в подобных случаях, прокаркать над самой головой. Я вздрогнул, а суеверный страх покрыл мою кожу под сутаной колючими мурашками.
– Бр-р, нелепость какая! – повторил внутренний голос. – Странное место, пустынное, зловещее, собственно, такое и должно быть на окраине города, стоило ли удивляться? По всей видимости, кто-то уже готовит тебе ловушку, очередные страсти, заветное искушение…
Аккуратно на слове «искушение» тяжёлая дверь лязгнула ржавыми скрипучими затворами и приоткрылась, из коридорной темноты послышался мужской голос:
– Чем могу служить, молодой человек?
– Меня зовут Эжен Версо, – быстро и сбивчиво начал я, после долгого перерыва язык меня слушался с большой неохотой. – Вот прочитал Ваше объявление о найме на работу…
– Какой предмет Вы хотели бы преподавать? – перебил скрывающийся во мраке привратник.
Вопрос показался мне странным, так как в объявлении конкретно указывалось, что требуется преподаватель Всемирной истории желательно со знанием мёртвых классических языков, и настоятельно добавлялось: соискателям прочих учебных дисциплин не беспокоить работодателя понапрасну.
– Всемирная история, –