над головой не мелькнула белая сова, раскатисто ухнув, да так, что подхватившее звук лесное эхо разнесло его по всей округе, потревожив ночную тишину леса.
– Шуша, шишку тебе в лоб, как ты здесь оказалась? – зашипела я, без труда узнав в белой птице своевольного фамильяра, почувствовав ту связующую нить, что появляется между ведьмой и выбравшим её существом.
Сова села на ветку ближайшего дерева и прикрыла свои янтарные глаза, давая понять, что вину за собой не чувствует совершенно.
Ага, как же. Страшно даже представить, во что сейчас превратилась моя комната, попавшая под когтистую лапу обиженного фамильяра. Однажды я уже прошла через это, оставив Шушу дома, когда устраивали шабаш, но в тот раз не знала о возможных последствиях, поэтому никаких мер не предприняла. Сегодня же не только погрузила её в магический сон, воспользовавшись нашей связью, но и посадила в зачарованную клетку, которая, по заверениям умельца, выдержала бы давление севшего на неё медведя. Да, медведя, может, она бы и выдержала, но не разъярённого метаморфа.
Шуша в хорошем настроении была премилым существом, но любопытным и своевольным, из-за чего и возникали иногда подобные неприятности, а умение превращаться в любой предмет или животное, причём независимо от размера и формы, доставляло немало проблем в виде сломанной мебели и потоптанных матушкиных клумб. Ведь одно дело – это пушистик размером с кошку, и совсем другое – с упрямого осла, скачущего по комнате.
Вот и в этот раз Шуша, наверняка, чтобы выбраться из клетки, превратилась в кого-то большого, а это значит, что от моей мебели остались лишь жалкие обломки. Вот только как она преодолела магический сон, который я на неё наложила перед уходом?
Так или иначе, но Шуша уже здесь, и этого не изменить, причём, явно обиженная. В чём я убедилась спустя пару мгновений, когда сова, сорвавшись с ветки, устремилась к земле, обратившись буквально в полуметре в огромную белую кошку – гибкую, хищную, опасную, но, самое главное, очень заметную на фоне тёмного леса.
Пригнувшись, она стала красться в мою сторону, явно желая отомстить за то, что я оставила её одну, видимо, методом валяния в мокрую от росы траву и топтания моей бедной тушки, что уже было испробовано на мне пару раз в особо исключительных случаях, когда она считала себя несправедливо наказанной.
– Вот дурында, – застонала я от отчаяния, – что же ты творишь?! Остановись, пожалуйста!
Но юное существо, подверженное эмоциям, на уговоры поддаваться не собиралось, приближаясь с каждым шагом и сверкая острыми клыками. Страха я не испытывала, поскольку вреда лично мне она причинить не могла, а вот досады было хоть отбавляй.
Я столько раз думала над тем, как метаморфу удаётся становиться то маленькой веточкой, то огромным зверем, но объяснение этому феномену было только одно – магия.
Когда на ведьмин зов во время ритуала призыва фамильяра, который проводится лишь один раз в жизни, откликнулся маленький метаморфик, я собой очень гордилась,