религий (христианство, ислам), когда они переформировывали прежние архаические, мифологические структуры. Но в итоге всегда побеждает масса – она в конце концов и перемалывает все разнообразящееся в унифицированное, переделывает все новые смыслы «под себя», переводя «неудобные» для массового использования в разряд поощряемого ханжества и лицемерия (люби ближнего своего как самого себя, будь кротким и негневливым и пр.).
Таким образом, вера в ее массово-антропологическом, коллективном исполнении отличима целостностью, непосредственностью и несомненностью. Это выражает и унифицирующее, тотализующее качество коллективных представлений, и слабую развитость здесь рефлексивно-индивидуальных начал.
Появление феномена вторичной веры, как религиозной, так и философской, связано со становлением индивидуализирующегося разума – на путях самоанализа и самостроительства. «Вторичной» вера называется потому, что, во-первых, она всегда следует в любом индивидуальном развитии за первородной, естественной верой; во-вторых, всегда связана, как и первородная, с жизненными подъемами, обретая в них свои «звездные», высшие мгновения для личности; в-третьих, всегда полагает первородную за недостижимый, невозвратный образец, стремясь к нему и не достигая его никогда.
Вместе с тем вторичная вера – это гораздо более богатый, интересный и духовно близкий для думающих людей феномен. Это состояние содержательно неизмеримо более насыщенное и сложное, противоречивое и внутренне напряженное. Но, по отношению к базовому антропологическому коллективному состоянию веры, вторичная вера – всегда преддверие. Причем следует со всей определенностью заявить: водораздел между двумя качествами веры, естественной и вторичной, проходит по признаку индивидуализации. Любое индивидуализирующееся на путях авторского (не типического!) самоопределения сознание безвозвратно теряет вместе со своей типизацией и ауру коллективной веры-суггестии. Выбрав самоопределение действительное, не суррогатное, персонализующееся сознание повторяет грехопадение Адама: жить своим умом.
Вторичная вера всегда ускользающе-временна, непрерывно истончается, требует все новых и новых индивидуальных усилий по ее самоподдержанию. В этом сходны и религиозные и светские рефлексирующие умы. В этом у них общая судьба преддверия, вечного топтания у дверей веры. Но они же дают и действительный концептуальный, т. е. выраженный в понятиях, понятный и другим, опыт веры. И всегда это оказывается исследованием внутренней жизни человеческой психики и сознания.
Различия, пожалуй, только в степени экзистенциального напряжения и чувства трагизма в переживании перманентности преддверия и недостижимости веры – у религиозно и светско настроенных рефлексивных разумов. Именно религиозно персонализующиеся сознания остро и болезненно переживают принципиальную неполноценность своей веры: они впадают в отчаяние (Кьеркегор, Достоевский, Шелер), обрушиваются на свободу