и ломанулся к стеклянным дверям, сметая все на своем пути; по счастью, ничего, кроме этих самых стеклянных дверей, ему не препятствовало покинуть магазин, и вскоре он уже исчез за углом, а участковый, оказавшись на улице, неожиданно обрел дар речи.
– Кто такой Зюзя? – спросил он.
– Откуда я знаю.
– Дарья Сергеевна! – Голос его звучал строго, а выражение лица точь-в-точь как у нашей учительницы на лабораторной работе по химии, когда она, вышагивая между партами, бдительно следила за реактивами в детских руках, в любой момент готовая залечь на пол.
– Отвяжись, – буркнула я, Андрюха покраснел, а я со злостью добавила: – Чего ты заладил: Дарья Сергеевна, Дарья Сергеевна. Ты ж до пятого класса со мной в одном дворе рос. Или не помнишь?
– Помню, – широко улыбнулся Андрюха. – Ты мне еще по носу дала. Бабушка к твоей маме жаловаться ходила…
– Так ты велик зажал. Не давал прокатиться…
– Ага.
– Ладно, пошли, – махнула я рукой, не удержалась и съязвила: – Черт-те что творится на твоей территории.
– А чего творится-то? – испугался он.
– Ты что, не слышал? Фотографию забрал какой-то Зюзя. И как я ее верну, скажи на милость?
– Так чего ж мы Клюквина отпустили? Надо было его допросить.
– Скажет он тебе, как же… а может, и в самом деле не знает. А вот ты знать обязан. Петрович всю шпану как свои пять пальцев знал…
– Я второй день и…
– А как ты в магазине оказался? – остановилась я, Андрюха тоже замер и неохотно пояснил:
– Я… за тобой приглядывал.
– Что? – Глаза у меня полезли из орбит, а Кузя жалобно заскулил, качая головой.
– Я в смысле помощи, – затараторил Андрюха. – Мало ли что…
– Очень много от тебя толку, – заметила я презрительно и, кивнув на прощание, зашагала к дому.
Во дворе в беседке, с одной стороны обвитой хмелем, сидел Сенька в компании Петьки и вечно чумазого Чугунка. Все трое грызли семечки с таким унылым видом, точно с минуты на минуту ожидали конца света.
– Ты ужинал? – подойдя ближе, спросила я племянника.
– Ага. Спасибо.
– Пожалуйста.
Я села на скамейку и покосилась на Чугунка.
– С новым участковым говорила? – бросив горсть семечек голубям, спросил он.
– Поговорю. Пока случай не представился.
– Как он вообще?
– Нормально, в нашем дворе рос до пятого класса. Можно сказать – свой человек… А ты, случаем, Зюзю не знаешь?
– Зюзю? – Чугунок несказанно удивился и даже вытянул шею на невероятную длину, чтобы иметь возможность заглянуть мне в глаза.
– Ты ж слышал.
– Слышал. Зачем он тебе?
– Знаешь или нет?
– Зюзя не из наших, он крутой.
– Да неужто? – презрительно кривя губы, осведомилась я. – Чего ж это твой крутой с Упырем дружит?
– Упырь врет, цену себе набивает.
– Ясно. И чем твой Зюзя знаменит?
– А ты не вредничай, а то я с тобой разговаривать не буду. Про Шмеля слышала?
– Ну…
–