ей поставить над кроватью икону; ведь не дай Бог, если кто-нибудь из вошедших увидит, доложит куда следует, могли быть санкции и по партийной линии и по работе; родители относились к Тихоновне с уважением, а мы были в неё просто влюблены; папа всегда привозил из командировки всем подарки и никогда не забывал домработницу, фактически она была членом нашей семьи.
Однажды, когда я уже был пионером, на собрании в классе всем дали задание переубедить верующих, если такие есть дома, что Бога нет; придя домой, я сказал: «Тиховна, ты ходишь в церковь и молишься Богу, а ведь Бога никакого нет»; она ответила, что Бог есть, только мы его не видим, а он нас видит; спорили, спорили, но аргументов, чтобы переубедить её, у меня не было; расстроенный, я сел за домашние задания; к счастью, учительница к этому вопросу больше не возвращалась; Тихоновна
рассказывала о посещении церкви по праздникам, например, о том, как во время крещения в прорубь на Алее опускалось много демобилизованных военных, имевших боевые награды; они же присутствовали и на молебнах – после войны это делать некоторое время власти разрешали; приносила Тихоновна святую воду в бутылке, угощала меня и Олю, рассказывала, что эта вода целый год не портится; очень хорошо она готовила кутью, а куличи на пасху пекла вместе с мамой, умеющей прекрасно это делать ещё с юности; я просил няню взять когда-нибудь меня в церковь, даже обещал снять при этом пионерский галстук, но мама, член партии, запретила Тихоновне даже думать об этом, хотя сама была крещёная и имела церковную метрику.
Уже с четвёртого класса Тихоновна стала брать меня с собой в поездки на огород, который находился в 10км от города; там, начиная с 1946 года, завод, выкупив у колхоза несколько гектаров земли, нарезал всем желающим огороды стандартного размеры; добираться приходилось пригородным поездом, который ходил до пятисотого разъезда, поэтому заводчане называли поезд «500-весёлый»; поскольку летняя 40-градусная жара может уничтожить урожай, заводские огороды сделали поливными, рядом с ними проходил арык, на другой стороне которого простирались большие колхозные плантации сахарной свеклы; как-то осенью, когда мне было уже 12 лет, я тайно от Тихоновны перебрался по затвору шлюза, регулирующему подачу воды, через довольно широкий арык и похитил несколько штук колхозной свеклы; Тихоновна поругала меня, ведь у нас была своя, а дома впервые мы пробовали новое угощение: Тихоновна запекала свеклу в духовке, а когда вынимала противень, на свекле была заметна испарина в виде сладких шариков; затем очистила, нарезала пластинки, выложила их на тарелку и подала к столу; это было чудное сладкое лакомство и всем оно очень понравилось; правда, позже, вспоминая, как я когда-то стащил с колхозного огорода свеклу, мама язвительно заметила, что ворованное всегда лучше своего; на нашем огороде был хороший урожай тыквы, и Тихоновна умела готовить очень вкусную тыквенную кашу, что радовало маму, поскольку Оля ела плохо, а эту кашу уплетала за обе щёки; Тихоновна