больших листьев-лопухов. Камыш стоял то с одной, то с другой стороны вдоль берега. Вдруг быстрая протока, по которой они плыли, вдоль прибрежной улицы резко свернула вправо, и они оказались на широком затоне, миновав который река оказалась с двух сторон окружена лесом.
– Смотри, Танюша, Павел показывал на заостренный и торчащий на берегу пень, и рядом лежащее дерево. Ты спрашивала о бобрах, так вот это их рук, то есть зубов, дело.
Река в лесу делала множество излучин, на каждой из которых находился какой-нибудь пляж: «Пиратская», «Первое, второе и третье дворянское», «Золотой песочек», «Батчиково» и другие, которых было множество вдоль берегов. Названия эти сохранились ещё с царских времен уездного купеческого города Бобров. Останавливались и купались на всех, которые особенно нравились Тане. Вечером уставшие, но довольные они вернулись домой. Мама, как всегда, встречала их у калитки.
– Устали, конечно, – целый день на солнце? – проговорила она. – Паша, ты совсем заморил Таню. Кушать хотите? Есть квас холодный, отец сегодня привез с хлебозавода, окрошка.
Она как наседка стала опекать дорогих её сердцу детей, передавая им всю свою доброту.
– Спасибо, мама, я сейчас помою ноги, попью квасу, и спать, – ответила Таня.
– И я тоже,– вторил ей Павел.
– Паша, я хочу покреститься, – засыпая, уткнувшись в плечо Павла, прошептала молодая жена.
Крещение Тани состоялось в Бобровском храме Успения Пресвятой богородицы. Крестными стали брат Павла и его жена. После этого таинства Таня долго не могла прийти в себя, была тихая и задумчивая. Это событие её очень потрясло и оставило неизгладимое впечатление от мысли, что она пришла к Богу. С трепетом она прикасалась ладонью к серебряному нательному крестику у неё на груди. Она понимала – это вовсе не украшение.
В пятницу, как и договаривались с Семёном, рано утром до восхода солнца на его Запорожце отправились на рыбалку. Свернув с основной дороги, заехали на покатый берег, поросший низкой травой и клевером.
– Давайте водички наберем, – предложил Сеня, остановившись на пригорке.
Он не спеша направился вниз по направлению к пруду. Не дойдя до воды, он наклонился, прилёг и склонил голову ниже поверхности земли. Подойдя ближе, Таня и Павел увидели, как он пьёт воду из чистой лужицы в углублении берега. Попив водички, он зачерпнул пригоршней воды и умылся, крякнув при этом от удовольствия.
– Хороша водица, – проговорил он, – попробуй воды из «капанки», – обратился он к Тане.
Таня сначала не поняла, но потом встала на колени и наклонилась над прозрачной лужицей, из которой тонкий ручеек бежал прямо к пруду.
– Паша, да он живой! – воскликнула она, показывая на выбивающиеся из-под земли маленькие струйки, которые, взрыхляя очень мелкие, не более макового зернышка кусочки глины, выбивались наружу. – А вода, какая она прозрачная, прямо хрустальная! – продолжала удивляться она.
– Ты попробуй её на вкус, – посоветовал