женаты? Ни за что бы не подумал.
Фадрик, ничуть не удивившийся и не обидившийся, кивнул:
– Уже не первый месяц. Рейна ждет ребенка, а я вынужден был уехать от нее.
Он хотел добавить еще что-нибудь, например, что это ужасно несправедливо, что он с большим удовольствием был бы с женой, чем выполнял поручения отца… Но, разумеется, говорить таких вещей было нельзя. Впрочем, Малик все прекрасно понял и так.
– Поезжали бы вы к жене, милорд. Ваше дело – пустышка, а вы уже убили на него столько времени.
– И еще убью, – мрачно ответил Молдлейт. – У меня, князь, есть приказ, и я должен исполнить все, что в моих силах.
Малик только покачал головой.
– Я даже не буду желать вам удачи, все равно бесполезно.
Понурым возвращался Фадрик в покои. Разговор с Маликом не только расстроил его, но и разбередил душу воспоминаниями о жене.
Он думал о ней каждый день, каждую ночь. Все, чего он желал – оказаться с нею во Фрисме, чтобы не надо было никуда бежать, ни перед кем лебезить. Оттого вдвойне тяжело было услышать собственные мысли из уст Малика.
Он действительно зря тратил время, вел пустые разговоры, когда должен быть рядом с женой.
По его расчетам, времени до родов еще достаточно, но провал переговоров с Маликом означал, что придется ехать к Ведишу, а это еще неизвестно сколько потерянного времени.
И из княжеств он вынужден будет поехать в Сильвхолл.
Если он и успеет к родам, то впритык.
Поглощенный собственными мыслями, расстроенный до предела, Фадрик не заметил, как из-за поворота навстречу ему вышла Алика. Не желая уступать дороги, она не сделала ни шага в сторону, и Молдлейт налетел на нее. Алика вскрикнула и упала, трость, на которую Фадрик опирался при ходьбе, больно стукнула ее по ноге.
– О, простите леди! – залившийся краской Фадрик торопился помочь девушке, но та возмущенно отбросила его руку.
– Что вы себе позволяете?!
– Миледи, я просто хотел помочь…
– Я спрашиваю: что вы себе позволяете?! Вы смеетесь надо мной, настраиваете против меня отца, вы швыряете меня на пол и бьете тростью!
– Леди Алика, поверьте мне, я не хотел…
Фадрик умереть готов был от смущения.
Но девушка не унималась. Она вскочила, попутно наступив на подол собственного платья, тонкая ткань хрустнула, неумолимо расползаясь по швам, но Алика этого не замечала. Вся красная от злости, с искривленным в гневе ртом и блестящими от слез глазами, она наступала на пятившегося от нее Фадрика, размахивая кулаками.
– Ты, чудовище, ты, мерзавец!
Молдлейт долго мог терпеть оскорбления, особенно – оскорбления, исходящие от женщины. Но кулак, летевший ему в голову, он проигнорировать не мог. Неуклюже увернувшись, он схватил Алику за запястье и завернул ее руку за спину. Алика дернулась, взвизгнула, и Фадрик прижал ее сильнее. Они оказались лицом к лицу.
Ее дыхание отдавало чем-то сладким, когда она сказала:
– Я же вижу, что ты меня хочешь, хочешь и поэтому