сильным ударом по лицу. Одновременно на лодке блеснула вспышка, и пуля, выпущенная из ружья, полетела через лес в том направлении, откуда послышался голос Ниты. Пуля ее не задела, но кричать она более не решалась. Оставаться на этом месте она тоже побоялась.
Вернувшись в опустевший дом, бедная девушка быстро собрала скудные остатки провизии и, объятая страхом, с бьющимся сердцем, побежала по темной тропе, ведущей к единственному убежищу, которое она знала – селению Филипа Эматлы, семинола. Они шла два дня, руководствуясь скорее инстинктом, нежели знанием дороги, и к концу второго дня пути вышла к тому месту, где стоял Коакучи. Когда Ал-уи учуял ее, и молодой индеец подбежал к ней, девушка бросилась в его объятия, ослабевшая, не в силах даже говорить. Ее платье было разорвано в клочья, босые ноги кровоточили, нежная кожа была исцарапана шипами терновника.
Полный удивления и дурных предчувствий при виде такого появления сестры его друга так далеко от ее дома и в столь печальном виде, Коакучи вынес ее на открытое место и аккуратно уложил на землю у корней большого дуба. Потом, поняв, что его сил не хватит, чтобы пронести ее больше мили до селения его отца, он велел собаке озранять девушку, а сам помчался со скоростью самого быстрого бегуна во всем племени, чтобы привести помощников.
Жители мирного селения были напуганы, когда он несколько минут спустя появился там, с трудом дыша, и несколько мужчин сразу схватились за оружие. В нескольких словах Коакучи сказал, что немедленная опасность м не грозит, а потом велел трем сильным молодым воинам следовать за ним, снова вошел в лес и поторопился туда, где оставил измученную девушку.
Немного позже Нита Пачеко была принесена в селение и поручена заботам женщин их дома Короля Филипа. Благодаря этим заботам силы беглянки уже через час восстановились настолько, что она смогла рассказать свою печальную историю старому вождю, который, склонившись над ней, внимательно ее выслушал.
Когда она закончила и Филип Эматла узнал все, что она могла сообщить, он выпрямился во весь рост и замер в молчании, дрожа от гнева.
Наконец он произнес:
– Ну что же, дочь моя. Я услышал твои слова, и сердце мое обливается кровью. С этого часа для Филипа Эматлы ты станешь родной дочерью, и твои беды станут его бедами. Теперь спи и восстанавливай силы, пока он соберет на совет мудрых людей, и утром вновь поговорит с тобой.
Когда старый вождь повторил историю Ниты Пачеко своим воинам, собравшимся тем вечером вокруг костра совета, его слова были выслушаны в полной тишине, но лица их были хмурыми, руки сцепленными, пальцы сжатыми. Тишину прерывал только сердитый ропот, но никто не знал, что посоветовать. Наконец Король Филип обратился к Коакучи, который, будучи самым молодым из всех присутствующих, впервые получил разркшение присутствовать на совете. Назвав его имя, старый вождь сказал:
– Сын мой, ты был другом Луиса Пачеко, и у тебя в этом деле интереса намного больше, чем у любого другого из собравшихся здесь. Что можешь ты