вдыхаю порошок, который оказывается предельно невесомым и буквально исчезает в воздухе, принося запах мяты. Анвар приобнимает меня за плечи, успокаивающе поглаживает кончиками пальцев скулу.
– Ох, – выдаю с облегчением, когда следующий вдох будто вычищает из тела все неприятные ощущения, а тиски на горле разжимают хватку. – Спасибо. Намного легче. Повезло же мне быть женой мага.
В порыве благодарности я целую Анвара в щеку и, почему-то – в кончик носа, вызвав у него смешливую кривую улыбку. Но в этой комнате, в его руках нет желания сохранять лицо королевы и вбитые с рождения правила допустимого. Мне захотелось – я сделала, и это ощущение свободы воли распирает изнутри. Можно быть собой: любоваться своим потрясающим мужем вдоволь, этим мягким рельефом развитых мышц и шоколадным оттенком кожи.
– Разве это благодарность? – притворно возмущается Анвар, когда я порхающим жестом обвожу крылья сокола на его груди. – Нет, надо всё-таки тебя сводить в апельсиновый сад на закате…
– Точно, давай порадуем всю твою семью представлением, что уж там, – открыто смеюсь, представив, как Кенай будет подглядывать за нами из кустов. – Лучше покажешь свой укромный кабинет. Я же правильно понимаю, что он за потайной дверью?
– Ну а как иначе? Мало ли, каких гостей сюда занесёт, не всем же кричать в лицо: «смотрите, я маг!».
– Ах, гостей? Надеюсь, не гостий, которых до этого таскал по саду?
На мой грозно сверкнувший взгляд тихо посмеивается уже Анвар, заключает моё лицо в ладони и, не обращая внимания на насупившийся вид, мимолётно целует в краешек губ. Я показательно дуюсь ещё сильнее, пока он с усмешкой повторяет поцелуи, с каждым новым задерживаясь чуть дольше.
Один – крылья бабочки, едва коснувшись, вынуждая пульс замереть в ожидании и предвкушении.
Второй – обещающий. Почти раскрыв губы, окатив щеку горячим пряным дыханием и поселив слабость в коленях. Приходится ухватиться за жилистые плечи, забыв играть неприступность.
Третий – скользнуть языком вдоль нижней губы, заставив меня саму податься ближе. Послушно пропускаю его дальше, уже не помня и повода детской обиды. От сквозящей в каждом мгновении осторожной нежности щемит глубоко под рёбрами: ощущаю себя хрупкой драгоценностью. Тяну ладонь к его шее, теснее прижимаюсь к груди, чувствуя, как жаром отзывается на поцелуй моё тело. Мурашки по лопаткам. Мне нужно больше, и он наверняка это знает, обвивает мою талию и всё более требовательно ласкает мой язык своим, делясь терпко-пряным безумием.
– Эй, голубки, вас уже… а, ой, – прерывает момент голос Юники, бесцеремонно вторгшейся в спальню. Застав нас, тесно сплетённых посреди комнаты, она глупо застывает на пороге.
Я с трудом отрываюсь от Анвара и в неловкости не знаю, куда деть руки, а он закатывает глаза, разворачиваясь к сестре с явным недовольством:
– Галчонок, стучаться не пробовала?
– С каких пор к тебе надо стучаться? – бормочет Юника, опуская взгляд, и даже её привычная