затем вошел.
– Ну, – сказал старый доктор странным тоном, – ты помог бедняжке спокойно уйти?
Дункан устало и далеко не театрально махнул рукой:
– Она поправится. У нее был кризис в четыре утра. Чтоб вас черти взяли, она поправится раньше вас.
– Ты что, шутишь? – спросил Мердок.
– Я нет, – устало сказал Дункан.
Лицо старика было непроницаемым. Тихим голосом он проговорил:
– Иди в свою комнату и поспи часика два. У тебя впереди тяжелый день. А операция в девять.
В этих словах не было ничего особенного, и все же то, как Мердок произнес их, вызвало у Дункана невыразимое чувство удовлетворения.
Глава 40
Вскоре вся округа узнала о том, как Дункан преуспел в лечении пневмонии Энни Маккелви. Нельзя сказать, что он получил одобрение, – это было просто признание его наличия как такового, вкупе с благочестиво выраженной надеждой, что в молодом странноватом докторе может оказаться что-то хорошее.
Шли дни, каждый из которых был полон событий и немалых испытаний, требовавших от Дункана профессиональных знаний и выносливости, – Дункан чувствовал, что он растет как практикующий врач. Боль из-за потери Маргарет все еще не утихала, и бывали моменты, когда его захлестывала волна отчаяния. И все же рана оказалась менее серьезной, чем он себе представлял.
Долгие серые дни со снегопадами миновали, и иногда за утренний обход он преодолевал на машине пятьдесят миль по пересеченной местности, а затем возвращался, сияющий и голодный, к своей полуденной трапезе. И как только он появлялся, его уже ждали блюда с готовой вкусной едой. Дункана поражало, с каким спокойным совершенством Джин ведет домашнее хозяйство.
Как-то после двух недель пребывания в Страт-Линтоне он сказал:
– Джин, однажды кому-то очень повезет с такой женой, как ты.
Она отвернулась, чтобы он не мог видеть ее лица. Слегка натянутым тоном она ответила:
– Ты так думаешь?
– Я правда так думаю, – сказал он полушутливо. – А когда твой отец выйдет на пенсию, что ему предстоит в ближайшее время, он устроит тебя с приличным приданым…
Она резко повернулась, лицо ее выражало волнение и протест.
– Не говори так – это на тебя не похоже!
– Почему, Джин… – Он замолчал, сбитый с толку.
– Что ты можешь знать о моем будущем – откуда такая бесцеремонность? Ты хоть понимаешь наше положение? Папа просто не может уйти на пенсию. Он не может этого себе позволить. Мы не богаты, мы бедны. У нас нет ничего, кроме этого дома и мебели, которая в нем. Мой отец лечил людей не ради собственной прибыли. – Ее чувство собственного достоинства вылилось в отчаяние. – Все эти годы мы с трудом сводили концы с концами. Даже сейчас у нас большие долги за лекарства. И слышать твои глупости о моем замужестве… – Она внезапно замолчала, в ее глазах заблестели слезы.
Хотя Дункан и не понимал, чем ее обидел, было очевидно, что он причинил ей боль.
– Прости,