и не отдаляясь.
Вдруг издали донесся сухой стук винтовочного выстрела.
Быстрая судорога пробежала по телу зверя.
Он перестал бить копытом землю. Его уши повернулись в сторону звука. Но тело осталось неподвижным.
Через минуту легкое дрожание воздуха и чуть уловимый свист сказали ему, что друг близко. И почти сейчас же два-три гулких хлопка крыльями – и на толстый сук ели брякнулся большой черный глухарь.
Он вытянул шею и взглянул одним глазом на лося внизу, словно желая убедиться, что друг его цел и невредим. Потом сделал по суку четыре шага от ствола, четыре назад к стволу – и замер, плотно подобрав тупые крылья.
Внизу под ним с фырканьем и сопением примащивался на жесткой лежке Одинец.
Теперь оба могли спокойно вздремнуть, пока голод их не разбудит и не погонит на жировку.
Собака совсем перестала тявкать.
…Одинец уже дремал, когда снова раз за разом отчетливо простукали три винтовочных выстрела.
Лось открыл глаза, прислушался. Глухарь у него над головой не подавал признаков жизни.
Больше ничто не тревожило друзей. Прошло еще немного времени, и лося снова охватила дремота.
Одинец опустил веки. По всему его телу под кожей прошла длинная, медленная судорога. Зверь спал.
Через минуту он шумно вздохнул – и вдруг порывисто задергал, забрыкал ногами – совсем как теленок, выскочивший на веселый луг.
Чутко спал на своем суку глухарь.
Эти два бородатых старика, зверь и птица, как нельзя лучше подходили друг другу – оба осколки древних-древних родов животных, существовавших еще в то отдаленное время, когда по нашей земле бродили мамонты.
Старому лосю снился сон.
Кто знает, какие сны снятся зверям? Быть может, они видят во сне веселые дни своего детства?
…Лосиха-мать вывела своих телят на лесную поляну. Тут было где размять молодые ноги.
Оба лосенка поскакали по ровной весенней траве, дали круг, встретились, разминулись и пошли кружить по зеленой поляне, каждый со своими выкрутасами.
Когда это им надоело, они принялись играть в перевертыши.
Игра состояла в том, чтобы ловко подскочить к противнику сбоку, сунуть ему под пузо морду и, мотнув головой снизу вверх, неожиданно опрокинуть на землю.
Доставалось, конечно, больше младшему. Он был почти на сутки моложе брата, а это большая разница в том возрасте, когда вам всего неделя от роду.
Старший то и дело кувыркал его на землю, и малыш, барахтаясь в траве, смешно дрыгал в воздухе тонкими, как сучочки, ногами. Не успевал он встать, как опять уже кубарем летел в траву.
Лосята готовы были часами без передышки играть в перевертыши. Лосиха-мать спокойно глядела на их забавы.
Она нежно любила своих сыновей. Она совсем не замечала, какие оба они смешные – тупоморденькие телята-губошлепы с большими головами, точно по ошибке приставленными к куцым тельцам на высочайших тонких ногах. Тельца их были