ong>Любимой жене с благодарностью
за проявленное терпение…
Любимой доченьке Ренате в назидание…
Моему товарищу по творчеству
Николаю Варнаве с благодарностью за
помощь в создании образа главного героя
Все совпадения случайны. Но это и есть наша
жизнь, а значит всё написанное – правда.
Автор
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЗАСНЕЖЕННОЕ ОДИНОЧЕСТВО
Глава первая
«Это было плаванье сквозь туман.
Я сидел в пустом корабельном баре,
пил свой кофе, листал роман;
было тихо, как на воздушном шаре,
и бутылок мерцал неподвижный ряд,
не привлекая взгляд…
Моря не было видно. В белесой мгле,
спеленавшей со всех нас сторон,
абсурдным
было думать, что судно идёт к земле —
если вообще это было судном,
а не сгустком тумана, как будто влил
кто в молоко белил».
«Это было плаванье…» Иосиф Бродский
Роман Викторович Одуванчиков смотрел на медленно летящий за окном больничной палаты снег и улыбался, что случалось с ним в последнее время крайне редко. С каждым прожитым годом жизнь медленно, но верно превращалась из захватывающего боевика про любовь и приключения в скучную мелодраму про трудности и разочарования. Иногда Роман Викторович представлял свою жизнь в виде школьного дневника. Шесть дней с понедельника по субботу с заранее кем-то за тебя составленным расписанием.
На первых страницах самые обычные школьные предметы – чтение, математика, история. Потом уже и не уроки совсем, а дела житейские – свадьбы, роды, разводы, похороны и работа, работа, работа. А на полях дневника, как и положено, замечания. Вначале тоже простые: не готов к уроку географии, забыл дома сменную обувь, не сдал деньги на обеды. Потом всё сложнее и сложнее – женился без любви, работать пошёл не по призванию, пить начал не в меру, денег зарабатывал для семьи мало или, наоборот, много, да спускал всё на приятелей, да на водку, или того хуже – на автоматы игровые.
Ну и ближе к концу дневника замечания совсем уж безнадёжные. И не замечания даже, а вопросы в пустоту: зачем жил, что после тебя останется, в чём у жизни твоей был смысл? Одно спасение от всего этого – седьмой день недели, который так и называется – Воскресение. Его специально из дневника убрали, чтобы никто к человеку в этот день с делами и замечаниями не лез, чтобы человек мог хотя бы в этот день в одиночестве побыть, отдышаться немного, сил накопить, подумать спокойно. Вот как он сейчас в этой своей палате. Где и когда еще будет возможность и время поразмышлять немного о смысле жизни?
Здесь в больнице всё к таким размышлениям, как раз располагает – тихо, только приборы медицинские гудят над головой, опрятно, светло. Посетителей к нему не пускают, а значит, и отвлекать его ненужными разговорами и передачами никто не будет. Роман Викторович Одуванчиков смотрел на медленно летящий за окном палаты снег и улыбался.
С момента своего рождения и лет до двадцати пяти улыбался он часто, очень часто, можно сказать с перебором, хотя не всегда это шло ему на пользу. В то счастливое время в нём самым удивительным образом сочетались две противоположности: приветливая открытая улыбка и болезненная – до помутнения рассудка – застенчивость. В молодости, разговаривая даже со знакомым человеком, Роман Викторович в приступе неожиданно накатившего стеснения, нередко вдруг краснел и замолкал, не в силах произнести больше ни слова. Причиной могло стать всё что угодно: неловкое замечание о его внешности, невинный намёк на отношения с противоположным полом, в общем, любая, ничего не значащая ерунда. Беда не большая, если бы Роман Викторович в такие минуты просто молчал.
Охваченный внезапным приступом застенчивости нормальный человек так себя, как правило, и ведёт: краснеет, превращается в камень, теряет дар речи. Ситуация не из приятных, но понятная, чаще всего вызывающая у собеседника сочувствие, даже жалость. Но у Романа Викторовича в такой момент обязательно проявлялось и другое его качество. Потеряв дар речи в приступе застенчивости, он начинал совершенно беспричинно улыбаться, и это уже совсем другая история. К вам человек с просьбой обращается или вопрос задаёт, может быть, даже в любви признаётся, а вы молчите и улыбаетесь, то ли, издеваетесь, то ли, умнее других себя считаете, кому такое понравится?! Тут скорее ждите раздражения или даже злости, а вовсе не сочувствия.
Поэтому из-за постоянной этой улыбки на лице, жилось Роману Викторовичу нелегко. С самого детства так было. Даже отец, который его любил, очень временами сердился на маленького Ромку. Заприметив на лице любимого чада беспричинную улыбку, бить не бил, не в его это