на ней и так почти не было. Их страстный поцелуй вызвал улюлюканье толпы.
А потом вышел он, и все смолкли. Это молчание не было насмешкой над человеком, скорее наоборот, словно почтение. Всё следили, как он идёт к рингу, толпа сама расступалась перед ним, кто-то чуть на колени не падал. Девушки, что стояли рядом со мной, начинали повизгивать от счастья и подпрыгивать на месте.
– Зверь!– с придыханием говорили они, с обожанием глядя на этого бойца.
Я не скажу, что он был больше или мускулистее. Нет, типичный боец, жилистый и поджарый, таких здесь было предостаточно. Шорты держались на узких бедрах, накачанная грудь, все кубики как по учебнику, широкие плечи, сильная шея. Лицо с бесстрастным взглядом, который прошёлся по противнику. Жаль, глаз не вижу, и какого они цвета, но я уверена, что взгляд у него ледяной и очень тяжелый. Так и хочется пасть на колени и просить о пощаде, что в принципе чуть и не сделал противник. Он уже обречен на проигрыш.
Удар гонга, и началось избиение младенца, по-другому, это не назвать. Зверь методично избивал парнишку, который с трудом ставил блоки, но видно сила удара была такой, что вся его защита пала за несколько минут, в итоге две руки точно сломаны.
Я не могла смотреть на это зрелище, поэтому, сама не знаю почему, стала шептать о пощаде. Пусть меня хоть кто-то услышит и прекратит это безумие! И меня услышали, только не охрана или другие зрители, а он – Зверь!
Чемпион смотрел точно на меня, и я оцепенела от такого взгляда. Я словно приросла к полу и не могла двинуться. А так вообще бывает? Вот его пристальный взгляд прошелся по телу, и я словно почувствовала его. Он скользит по ногам, поднимается к животу, груди, он словно касается волос, а меня накрывает паника. Нехорошо это, очень нехорошо.
Толпа взрывается овациями, когда тело парнишки падает на ринг, зрительный контакт прерывается, и я наконец-то ощущаю своё тело и бегу. Подальше отсюда, от этих ужасных людей, которых заводят страдания других, а самое главное подальше от НЕГО! Ведь то, что я увидела в последнюю секунду, не предвещало МНЕ ничего хорошего.
Из клуба я уехала тут же, моя подруга хоть и нехотя, но поехала со мной. И вот сегодня она опять пытается меня вытянуть в очередное странное местечко. И всё из-за большого и доброго сердца, как она говорит. Видите ли, ей тяжело смотреть, как её лучшая подруга впустую проживает жизнь в четырёх стенах.
А мне нравится моя жизнь!
– Аня, ну сколько можно! Ещё десяток лет, и ты так и останешься старой девой. Давай выйдем, ты развеешься. Познакомишься с кем-нибудь. Где это вообще видано, чтобы к тридцати годам быть одной! У тебя за всю жизнь не было не одного свидания!– не унималась Ирина, примеряя очередное нечто у зеркала и одновременно поглядывая на меня.
Мне конечно не тридцать, а лишь двадцать семь, но в чём-то она права. Только вот мой внутренний барьер, что я сама же и возвела, не позволял мне предать свои принципы.
И вот сейчас сижу в комнате подруги и выслушиваю её очередной план по изменению моей жизни. Я была здесь больше в роли моральной