ужас. Сколько времени пройдет, десять минут или час, неизвестно, бывает по-разному. Потом вызывает, и, как только заходишь, уже понимаешь, что будет.
– Это как?
– Видишь ли, у него вот такая лысина… – Нестеров на своей голове пальцем очертил полукруг. – А вокруг венчиком седые волосы, а в середине лысины три волосинки на перекосинки! Если быть точным, то пять, я считал. Так вот, если он в спокойном состоянии, эти волосики у него на лысинке лежат себе тихонечко, будто спят. Сие означает, что все нормально; документы возьмешь и пойдешь себе дальше. Но если волосики стоят, то жди какой-нибудь гадости. Например, он возвращает всю пачку документов неподписанной и говорит тихим, противнейшим голосом: «Исправь ошибки – потом приходи»… Представляешь, это же тридцать – сорок документов! И где искать ошибки, если он пометок не сделал? Я однажды часа три просидел, не мог найти! Чуть с ума не сошел, пока Сашка не пришел. Он прочитал бумаги, которые я подготовил, и нашел ДВЕ! пропущенных запятых и ОДНУ! орфографическую ошибку во всех сорока с чем-то документах. Даже не ошибку, а опечатку… Бред какой-то! Садист! Что в этих ошибках криминального, не понимаю! – Нестеров был на ногах. Натура артистическая, он, рассказывая, одновременно представлял все в лицах. Люба и подумать не могла, что у него такие способности. А она в этом знала толк: еще в средней школе занималась в театральной студии МХАТа и в институте играла в команде КВН.
Сергей так вошел в роль, что ничего не замечал вокруг.
– Но самая страшная – это третья стадия. Волосики стоят… – Пальцами Нестеров изобразил процесс. – Он, сидя на стуле, начинает медленно, не повышая тона, говорить что-нибудь в таком роде: «Какие оценки у вас были по русскому языку? Вы давно окончили среднюю школу? Вам никто не говорил, что вы абсолютно безграмотный человек? Нет? Так, я вам это говорю!» По мере того как он говорит, у него над ушами торчком встают седые волосы, краснеет лицо, глаза наливаются кровью, багровеет лысина! Одновременно Коротков медленно встает и последние слова не произносит, а выкрикивает так, что кровь в жилах стынет! И тебя охватывает ужас, чувствуешь себя лилипутом перед великаном, кроликом перед удавом!
– Сереж, ты, по-моему, впечатлительный. Рисуешь фантастические картины! Вы что там, писаниной занимаетесь? А я думала, шпионов ловите… – Поскольку Сергей успел плотно устроиться рядом с ней на диване, она сказала: – Сереж, убери руки, пожалуйста. Ты что, совсем без этого не можешь? Давай спокойно поговорим, прошу тебя… Нет, правда, КГБ чем занимается? Ловит шпионов, в кино ведь так показывают!
– В кино много чего показывают. Врут и не краснеют. Конечно, писанина – дело десятое, но необходимое. Главное для нас, как ты говоришь, ловить шпионов. И не только их… – Нестеров, притиснувшись, попытался вернуть часть утраченных позиций. – Ладно тебе, жадина, дай хоть ручки подержать!
Удовлетворив свое скромное желание, он продолжил:
– У нас в отделе – дела на любой вкус: от антисоветской агитации и пропаганды до валюты и наркотиков. А насчет моей впечатлительности…