по статье из раздела «Государственные преступления»?
– Серега! А ты почему за всех все решаешь? – Вклинился в разговор Володька Моренов. – И за руководство отдела, и за следствие, и за судебные органы. Не много ли на себя берешь, дружище? У тебя, по-моему, головокружение какое-то. Остановись, парниша. Все не в ногу, один ты правильно шагаешь?
– Вы что? Не понимаете, о чем речь? Да ведь так можно человеку судьбу сломать!
И тут вступил, икая, уже прилично набравшийся Дима Старшинов:
– Нестеров, он у нас – гуманист, а мы – па-ла-чи! Ик! У нас руки по локоть в крови, а он людей любит, он хороший… Ик!
Всех привел к согласию Боря Сомов, который, разливая по стаканам, сказал:
– Братцы, чего на Серегу набросились? Он хотел посоветоваться с нами, а получил разбор персонального дела. Бросьте выступать, в конце концов! Все в свое время придем к одному знаменателю. Давайте лучше вмажем за нашу нелегкую чекистскую долю!
Выпили, закусили, посудили-порядили, взяли еще одну, но задушевной обстановки не было. Черные кошки все-таки прошмыгнули…
Голова у Нестерова трещала всю субботу. Только к воскресенью, уже на работе отошел, а осадок на душе от субботнего разговора остался.
«Так что же делать?» – в который раз спрашивал себя Сергей.
В коридоре послышались шаги, кто-то приближался; дверь, наконец, приоткрылась, и в кабинет заглянул Алексей Иванович.
– Сережа, привет! – Наставник был искренне рад. – Иду, смотрю: дверь приоткрыта. Кто там такой трудолюбивый, думаю? Чего не отдыхается? Я – на дежурстве, мне простительно, а тебе, дорогой мой, с невестой надо быть в выходной, а не на работе.
Алексей Иванович, видимо, заподозрил что-то.
– Кстати, у тебя все в порядке? В последнее время с трудом стал узнавать тебя. Худющий, кожа да кости. Злой, нервный… Ну-ка, давай рассказывай, что у тебя стряслось.
Алексей Иванович явился Сергею, как добрый волшебник из сказки. За всеми своими переживаниями, и служебными, и личными, он забыл, что есть человек, которому можно открыться. И Нестеров без утайки рассказал все, что наболело: и про «Ренегата», источник конфликта с ребятами и с самим собой; и про разрыв с Любой, из-за чего он последнюю неделю ни спать, ни есть не может.
Алексей Иванович, в свойственной ему манере, был нетороплив и раздумчив.
– Знаешь, никто тебе помочь не сможет, поскольку все, что произошло и происходит, твоих рук дело. – Он поудобнее устроился на жестком стуле и стал раскладывать события на составляющие. – Смотри. Тебе принесли сигнал о распространении антисоветской литературы. Сигнал важный, но есть целый ряд неясных моментов; ты, как понимаю, до сих пор во многом разобраться не в силах. Что ты делаешь? Вместо того чтобы, не торопясь, вникнуть в саму суть вопроса, сразу занимаешь обвинительную позицию по отношению к неизвестному тебе человеку. Как его, Завадский? Ты какую ему кличку дал? «Ренегат». А кто такой ренегат? Человек, изменивший своим убеждениям и перешедший