и разложусь на стуле
дождусь окончанья бутылки
распущу все свои маргиналии
вскачу на стол и во все горлоп
рекрасны девушки вокруг
не дам убрать себя из красного угла рхонтам
лучшие стихи
спрыгну со допью стака
распишусь себе на сам салфетке
сбегу вокно всвинцовы возду
задыхаться полной прудью
расскажусудьбе какнужножить
являяне живопример
поймаюфо куслазомпереулка
ирухну наегоплечо безсил
мнеприснитсялесдорогакморю
ихолодгорподсинимнебом
приснятсятанатосиэрос
приснятсятемнотаистрах
приснитсясмертьприснитсяболь
итёплоеприкосновениенот
приснитсякровьичёткий голос
итяжестьмедленныхшагов
ижёлтыйсветотголойлампы
картиныпопустымуглам
ибледныйконтуртехвещей
чтоспятпохоже
проснулся в вагоне – один, без света. Тяжело встал, застегнул молнию на куртке. Потом вышел на улицу, достал сигарету, зажёг её и посмотрел по сторонам. Затем быстро потянулся и пошёл домой.
#63 (Стихотворение)
Комары налетают сразу
с хладнокровием насекомых.
Я пою очень звонким басом
под гитары своих знакомых.
Контрапункты не терпят глаз:
только гость по большим берегам.
Ведь печаль не преследует нас —
мы кладём её в свой чемодан.
Опрятный вид столичных кухонь – перемена мест,
а плёнка молока в кастрюле – механизм старения;
и глядя между створок, не ты видишь целое, но – срез пейзажа, где отрывок неба пахнет солнцем и спасением.
Но тише.
Шаг по широте проспектов,
по истории и вдохновению поэтов!
И город вдруг сужается до букв и взгляда,
и каждая простая улица мне почему-то рада.
Но мне не нужно вдохновение – только чёткий импульс.
Я трачу целлюлозу по общагам и скамейкам,
пока мой механизм не щёлкнет, и я не раскинусь
на асфальте у метро, под надписью «аптека».
Ведь лучший текст родится только накануне смерти
под простором контуров витрин и капителей,
когда раздастся крик и убегут с площадки дети,
когда звонок разбудит ночью, вырвав из растоптанной постели, ведь
Поэзия – это чужая жизнь в скучающих глазах,
где каждый образ растекается по зеркалу.
По зеркалу, в котором пишут и так верят в чудеса.
По зеркалу, в которое смотреть, по сути, кроме нас, и некому.
#69 (Московские зарисовки)
А зимнее пальто вдруг стало для меня осенним.
Я вытяну подальше пару красных кед,
и лёгкий шарф висит, как стетоскоп, на шее:
жизнь здесь слышно хуже, чем в зелёном