о папином брате, но ведь все, что прямо тебя не касается, в тебе не оседает.
Марк. Ты так считаешь? Прости за резкое слово – чушь. Меня интересует все, ты знаешь. И о дяде твоем я отлично все помню. Тот Яков, который не стал защищать диплома.
Аня. Единственное, что запало. Нина – его бывшая жена.
Марк. Чего ж она ездит, если она бывшая?
Аня. Тебя не спросили. Кстати, дед ее любит.
Марк. Прекрасно. Это я и хотел услышать. Итак, даже разрыв, который произошел, не прервал создавшихся связей. Вот это и есть человеческие отношения.
Аня. Ну и что?
Марк. А то, что ты позволяешь себе относиться ко мне черт знает как. Я почти не могу тебя увидеть.
Аня (неуверенно). Ты эгоист. У меня экзамены на носу. Мне нужно приготовить две басни.
Марк. И ты думаешь, я в эти басни поверю? Конечно, на двух у тебя не хватает времени.
Аня. Оставь Кочановского в покое!
Марк. Как ты заботишься о его покое… Хорошо. Оставим Кочановского. Оставим басни. Кстати, я их терпеть не могу.
Аня. Это – твоя личная подробность.
Марк. Зачем я должен гадать, кто осел, кто курица? Поэзия рабов. Рабы обожают намеки.
Аня. К твоему сведению, есть текст и есть подтекст: артист обязан владеть вторым планом.
Марк. И почему ты вбила себе в голову, что должна быть артисткой? Я не поклонник твоего брата, но в этом я полностью с ним согласен. Два года погони за призраком.
Аня. Ну-ну, скажи, что у меня нет ни голоса, ни внешности.
Марк. Ты отлично знаешь, что твоя внешность мне нравится. И голос – тоже. Но пойми, что нельзя заниматься делом, которое никто не считает профессией.
Аня. Новости!
Марк. Ты будешь двадцать лет играть, а потом приду я, сяду в двадцатый ряд и скажу, что ты ничего не умеешь. И никого это не возмутит.
Аня. Значит, ты лицемер?
Марк. Почему?
Аня. Ты же говорил, что перед искусством благоговеешь.
Марк. Благоговею, но никогда бы не посвятил жизнь делу, в котором каждый разбирается больше меня. Во всяком случае, будет так считать.
Аня. Какое это имеет значение? Пушкин сказал: «ты сам свой высший суд…»
Марк. Пушкин… С Пушкина взятки гладки.
Аня. К артисту все вправе предъявлять свои требования. Художник работает для человечества.
Марк. А математик? Для попугаев?! Но посмотрел бы я между тем…
Аня. Ну и катись к своей математике.
Марк. Во все века брань была наиболее убедительным аргументом.
Аня. Все вы мне надоели!
Марк. Так. Спасибо. Вот теперь внесена полная ясность. Ненавижу женщин за их уменье назавтра же делать вид, что ничего не было.
Аня. А что было? Наглец!
Марк. Я говорю теоретически. И вообще – если Кочановский…
Аня (величественно). Кочановский? Ты не смеешь…
Марк. Не смею? В таком случае – я ухожу.
Аня. Счастливого пути.
Марк. Прощай. (Уходит.)
Аня возбужденно вышагивает по дорожке. Из-за угла дома выходит старик.
Старик.