над действием привычки. Когда мы совершаем какие-либо действия, нам непривычные, мы сначала должны думать, как их лучше совершить, следовательно, в сознании протекают два ряда состояний – потом же, когда сложилась привычка, первый ряд отступает и уступает место другому какому-либо.
Если гневающийся и не может наблюдать за своим гневом, то все же нельзя отрицать того, что он сознает свой гнев и может его впоследствии описать и отличить от других состояний. Самонаблюдение невозможно, но внутреннее восприятие доставляет знание о психических состояниях, которое и может служить основанием для выводов. Гневающийся, конечно, не может наблюдать за тем, как протекает его гнев, но он в каждый момент имеет совершенно отчетливое внутреннее восприятие своего гнева. Если бы кто-либо усомнился в этом и счел различение самонаблюдения от внутреннего восприятия софистической тонкостью, то ему стоит только припомнить, – оставаясь в границах того же примера, – что человек до известных пределов является господином своих состояний, что он имеет некоторый контроль над ними. Гнев наблюдать невозможно на себе самом, но сдерживать порыв гнева вполне возможно. – Вспыльчивый человек не мог бы раскаиваться в своей несдержанности, если бы не имел непосредственного знания своих состояний и воспоминания о них; и сдержанный человек не мог бы подавлять в себе подступающих порывов гнева, если бы не имел отчетливого знания, полученного путем внутреннего восприятия, о действии как самого гнева, так и тех противодействующих ему представлений о последствии гнева, которые приходится вызывать в сознание в борьбе с стихийным аффектом. Точно также все содержание логики, поскольку она касается не внутренней состоятельности и значимости мысли, а течения умственных процессов, заимствовано из показаний внутреннего восприятия…
Итак, нет никакого противоречия в том, чтобы испытывать известное психическое состояние и в то же время знать о том, что испытываешь его; напротив, указанная черта сознания есть основная его особенность, благодаря которой факты психической жизни становятся известными человеку. Таким образом, часть возражений, совершенно справедливых относительно самонаблюдения, отпадает и не имеет применения к внутреннему восприятию, несомненной основе всякого знания о психическом мире.
Этим, однако, вопрос о значении и ценности внутреннего восприятия не решен еще. Пусть внутреннее восприятие и является единственным источником наших сведений о душевных переживаниях, все же первое возражение, выставленное против самонаблюдения, сохраняет свою силу и по отношению к внутреннему восприятию, а именно, что путем самонаблюдения (а также и внутреннего восприятия) мы знакомимся лишь с собственными, – чисто индивидуальными, неповторяемыми переживаниями, а на них никак нельзя построить общегодной теории.
Индивидуальность и неповторяемость психических явлений представляет основное их свойство, засвидетельствованное внутренним восприятием,