выпаливала заготовленную ложь, но ее не уличали во вранье. А она еще несколько часов после такого приключения не могла нормально дышать.
Уля опустила взгляд в пустую кружку и вздохнула еще раз. Похоже, сегодня офисные боги решили наградить ее. Явно не за следование дедлайнам, но дареному коню в зубы не смотрят. Даже если этот конь подозрительно походит на лифт.
Он не шумел, но немного дрожал, словно вез нового, непривычного седока. Уля рассмеялась про себя – вот тебе и дополнение к рыцарскому образу! Вслух не стала, вдруг двери все-таки откроются, и тогда у кого-нибудь из бухгалтерии появится новый повод для сплетен. Аналогия получилась знатная. Уля даже вытянула руку, приложила ладонь к металлической стенке и легонько по ней похлопала – мол, не бойся, мы с тобой на одной стороне. Или лучше «Мы с тобой одной крови, ты и я». Хотя в Уле все-таки было поменьше проводов и побольше нервов. Иногда даже слишком много последних. И починить их, в отличие от механизмов, было не так-то просто.
Металл оказался прохладнее, чем Уля думала. Словно за ним простиралась не шахта, а бесконечность космоса. Уля покачала головой и убрала руку. Кажется, в детстве она читала сказку про лифт, который следовал в космос. Кто это был? Джанни Родари? Или все-таки нет? Очень в его стиле. «Ночью все кошки серы». «Светофор решил показать голубой свет, потому что дорога в небо открыта». «Лифт поднялся в космос». Отличная получилась бы обзорная площадка для наблюдения за последними днями Земли. Хотя про такое Родари точно не писал.
Уля скосила взгляд на сияющую панель с кнопками. В доме, где она провела детство, не проходило ни дня, чтобы над бедными кнопками не надругались. И ладно простые надписи маркером, матерные и не очень: пластиковые кнопки жгли, вырывали или вдавливали с такой силой, что они навсегда врастали в панель и переставали двигаться. (Где-то здесь притаилась еще одна метафора Улиной жизни, но она решила на этом не зацикливаться.) Тут же кнопки были как на подбор, металлические и с крупными цифрами – от нуля (парковки и склада) до пятнадцати. Офис Ули, конечно, находился на тринадцатом этаже. Владелец был не настолько суеверным, чтобы просто пропустить это число, но работали там только люди, так сказать, непроверенные. Или те, кто надолго здесь не задерживался. Сама Уля уже вышла из последней категории, но застряла в первой. Так и оставалась заложницей тринадцатого этажа. Не то чтобы ей не нравилось это число. Оно казалось даже успокаивающим, добавляло некой определенности: например, в пятницу тринадцатого всегда было чем заняться, потому что телеканалы чтили традиции и по вечерам гоняли отборные ужастики категории Б. Вечера обычных пятниц Уля тоже частенько проводила перед телевизором, но ужастики были вишенкой на торте. Ведь в них даже неизвестность подчинялась законам – не то что в реальной жизни.
Маленький экранчик, где обычно отображались электронные цифры, оставался темным. Уля сдвинула брови, чуть наклонилась вбок и постучала по этому участку панели пальцем.