Мой младший брат надеется вступить в армию, когда вырастет, а если я уйду со службы, то ему тоже откажут. – Взгляд Шусяо стал отстраненным. – Иногда бегство от неприятностей не помогает. Мы лишь камешки на обочине, что легко отшвыриваются праздными прохожими, а пустые сплетни имеют слишком большой вес, если их шепчут не в те уши.
– Здесь всегда найдется место для тебя и твоей семьи, – тут же предложила я. – Подальше от глаз Небесной империи.
Впрочем, за нами все равно продолжали присматривать.
– Хотела бы я ответить согласием, – задумчиво сказала она, – но моя семья не решится переехать. Мы пустили корни на своей земле, и их не так-то легко вырвать.
Знакомая тоска охватила меня. За годы, проведенные вдали от дома, я часто чувствовала себя брошенной на произвол судьбы, сорняком, проросшим на чужой и враждебной почве. Я оглядела зал: знакомую мебель, потертый ковер, табурет, на котором сидела в детстве. Бесчисленные воспоминания наполняли это место, и каждое из них драгоценно и незаменимо. Но важнее всего были люди, что жили в этих стенах. Кровные родственники или просто друзья, они вдыхали жизнь в наш дом. И это дороже любой плитки или кирпича, будь то золото, серебро или нефрит.
В воздухе раздались певучие звуки флейты. Мастер Ганг играл, и кисточка на его инструменте раскачивалась в такт каждому вдоху. Разговоры в комнате стихли, все повернулись к нему. Он обладал исключительным мастерством, его мелодия лилась чисто и свободно.
– Спасибо, мастер Ганг. Ваша музыка – настоящий подарок, – поблагодарила мама, когда стихла последняя нота.
– Вы очень добры, Богиня Луны.
– Вы часто играете для своей семьи? – спросила она.
– Для жены – да. Она любила музыку. – Он улыбнулся и повернулся ко мне: – Я слышал, что ваша дочь – искусный музыкант. Когда нам выпадет удовольствие послушать песню в ее исполнении? Я был бы рад поделиться с вами некоторыми из своих композиций.
– Благодарю, мастер Ганг, но мне будет трудно соперничать с вашим выступлением. – Я отказалась не из скромности, а потому что предпочитала играть для тех зрителей, кого выбрала сама.
Когда воцарилась неловкая тишина, Шусяо спросила:
– Мастер Ганг, вы нашли здесь вдохновение для своей музыки?
Он энергично закивал.
– Ах, лейтенант, это место и вправду чудесное: ветер шелестит листьями, дождь стучит по крыше, даже земля под ногами какая-то по-особенному мягкая. Я хотел бы остаться еще, если хозяйка разрешит.
– Оставайтесь сколько пожелаете, – ответила моя мать с безупречной вежливостью, хотя я уловила заминку. Возможно, она тоже скучала по тишине и уединению.
После еды я вместе с Шусяо вышла на улицу. Завеса ночи закрыла небо, хотя фонари еще не зажгли.
Когда подруга ступила на свое облако, я коснулась ее руки.
– Держись начеку. Не делай того, чего не должно.
– И часто ты сама следовала правилам? – она глухо рассмеялась и покачала головой: –