про себя, он натянуто осведомился:
– А что бы это изменило? Скажите откровенно, сеньорита.
– Многое, – отрезала девушка.
Весьма загадочно, что она этим хотела сказать…
– Будьте столь любезны, выразитесь точнее, солнце мое. – Он вложил в последние слова столько иронии, что было очевидно, как он ненавидел ее.
– По крайней мере, если бы вы мне представились в минувшее утро, то вчера вечером я не оказалась бы в глупом положении, – произнесла Рената, нахмурив лоб.
– И только? – Его красивое лицо прорезала ядовитая усмешка.
– Разве это не веская причина, чтобы вы своевременно раскрыли свое инкогнито? – злилась она.
– Отнюдь, – сухо проронил граф. – Зато мне удалось узнать ваши коварные намерения.
– Вот именно, – упрекнула Рената собеседника, после чего вновь набросилась на него: – По-моему, просто хамство обходить стороной столь существенный вопрос.
Граф де Монтес в светлом роскошном наряде, как утреннее солнце, восседал на диване. Но тем мрачнее был он сам. Рената прекрасно сознавала, почему хозяин так злился. И тем не менее она не пожелала умиротворить разъяренного льва, явно испытывая его терпение.
– Что вы хотите знать, сеньорита? – наконец не выдержал Дарио Августо.
– Почему вы сразу не открыли мне свое имя? – наступала она. – Что вы этим преследовали?
– А как вы думаете, милочка?
– Извольте отвечать, граф! – вскричала девушка.
– Естественно, – усмехнулся он, – я не хотел развеять ваши иллюзии, дорогая.
Рената мгновенно покраснела и отвела глаза. А граф не спускал с нее замораживающего взгляда.
– И зачем вам надо было прикидываться пастырем? – обвинила она его.
– Ничего подобного, Рената, – внезапно отверг он. – Никто и не думал притворяться. Но наверное, я больше кажусь пастырем, чем хозяином, если вы не смогли отличить разницу.
– И впрямь, – согласилась девушка. – Вы очень походите на неотесанного простолюдина, чем на истинного кабальеро.
Дарио Августо, скрестив на груди руки, сверлил ее глазами. Чувствуя на себе его пронизывающий, леденящий душу взгляд, Рената до невозможности растерялась. Однако с виду она казалась совершенно спокойной и ничем не выдавала себя. Наоборот, она вела себя столь дерзко и вызывающе, что взор графа доказывал, что она весьма преуспела в своей наглости.
– Вы так думаете? – Граф приподнял густую бровь.
– Да, – заявила она, глядя с улыбкой на него. – И надо сказать, как пастырь вы пришлись мне больше по душе.
– Ах, значит, поэтому вы так мило беседовали со мной, – усмехнулся он. – Интересно, чем же пастырь заслужил вашу откровенность, что вы, не таясь, поведали ему о своих дерзких, далеко идущих планах.
Рената не смотрела на говорящего. В это время она убивала взглядом букет невинных роз, стоявших в хрустальной вазе на полированном столике. Однако, краем глаза заметив насмешливый взгляд графа,