схватилась за шляпку, но никто не делал попытку сорвать её с моей головы, сегодня и ветрено-то не было. Настоящий весенний день, предвещающий тепло и надежду на то, что всё будет хорошо.
– Мне две. Разные, – сунула я в руку мальчишки серебряные гроши, и тут же получила газеты, напечатанные на серой бумаге. Две я взяла умышленно: вдруг в каждой пишут что-то такое, о чём умалчивают в другой? На одно издание обычно трудились несколько писак, они-то и публиковались на страницах одного выпуска. Только в разных вариантах одной газеты.
Нововведение модных газетёнок, желающих осветить событие более полно, чем это делали в «Королевском глашатае», которое сразу полюбилось подданным королевства. Научно-технический прогресс, он уже не был такой диковинкой и не вызывал того ужаса, как первые печатные станки или кондитерские с мягким мороженым, совсем не приправленным магией.
И всё же сейчас улица замолкла, перестали подмигивать разноцветными огоньками витрины кафе и ювелирной лавки напротив. Вдруг в моей душе, приветствующей всё новое, ожил древний ужас, живущий в каждом: новое всегда злое, оно приходит, завлекает, чтобы нанести удар, когда ты не будешь готов.
Так говорили мои родители и родители их родителей. Ощущение весенней грозы витало в воздухе, что только подтверждало солнце, спрятавшееся за тучами.
– Я не могу ничего рассмотреть толком, – шептала я, пробежав глазами две передовицы, в красках расписывающие ужасы пожара на Небесном Гиганте. Не выжил никто, вот это я поняла сразу, а списки погибших расплывались перед глазами, буквы прыгали и мешали найти нужное имя.
Оставалась надежда, что это не тот Гигант. Редко, но бывает, что небо в одном секторе бороздят два дирижабля, наверное, баллон с газом взорвался, возможно, всему виной молния, нас предупреждали, что такое теоретически возможно, хотя никогда за восемьдесят лет существования Гигантов не происходило.
– Вернуться надо, – промолвила Берта, которая была мрачнее тучи, собравшейся над нашими головами. И с тревогой посматривала на меня, как няня на больного ребёнка, не понимающего как сильно он болен. – Пойдёмте, госпожа моя, в нумерах всё прочитаем. Я вам вслух прочту.
– Здесь больше ста человек. – ответила я, успокоившись и позволил увести себя со свежего воздуха, который единственный ещё держал меня в сознании. Я не боялась узнать правду, я её поняла сердцем и умом.
И сделалась вдруг удивительно спокойной, в центре бури всегда так тихо, что можно услышать, как истекает твоё время. «Поступь несчастья» – так называла это моя мать, суеверная до ужаса.
Я всегда над ней посмеивалась и считала несовременной, а теперь и сама дрожала как в лихорадке.
– Вот держите, это отвар с вересковым мёдом, Ниара, он поможет вам прийти в себя. Поспите, а потом всё почитаем вместе, – в мои руки вложили тёплую фарфоровую чашку. Я даже не стала обращать внимания на то, что Берта назвала меня просто по имени, иногда я позволяла ей подобные вольности.
– Он там был,