в невроз, истерики, дикие кошмары по ночам. Последние месяца два она не высыпалась. По утрам ее мучила головная боль, душила депрессия, от которой невозможно было избавиться лекарствами. Во снах черная, густая жидкость выпучивалась, выливалась отовсюду: из водопроводных кранов, из тюбика зубной пасты, превращалась из пены ароматических шампуней, гелей наполняемой ванны…
Теперь вот наяву – жуткое извержение из унитаза. Это было уже явное сумасшествие или шизофрения. Тая не знала, как и чем остановить безумные галлюцинации.
Услышав дикий крик, Рубило распахнул дверцу, легко срывая хлипкую щеколду.
Невеста в ужасе прижалась спиной к стенке, приподнималась на цыпочки, выла истерике.
– Что?! Что случилось, Тая? – прохрипел Рубило.
Из глазниц перепуганной невесты, крупными слезами, словно вывалились несколько блестящих, виноградинок.
Черная жижа схлынула, отступила, растеклась по бежевому кафелю всей дамской комнаты.
– Я!.. Я испачкалась!.. Испачкалась! Вся! – в ужасе шептала Тая.
Охранник и телохранитель Рубило бережно вывел из кабинки под локоть заплаканную подопечную. Она острожно переступала по кафелю в изящных алых туфельках, высоко и медленно поднимая колени, будто шла по топкой грязи или болоту. Ее дико вытаращенные от ужаса миндалевидные глаза словно видели вокруг кишащих змей и чудовищных гадов.
В болезненных видениях Таи, впрочем, всё так и было. Черная жижа на кафельном полу обратилась в гигантских, извивающихся пиявок, каждая из которых овладела своей жертвой, втягивалась через ноги присутствующих, обращая их в смоляные изваяния. Охранники превратились в черных монстров с обезличенными, сглаженными личинами биороботов. Миловидные подружки, сослуживицы, обратились в зловещих болотных чудовищ, кикимор, вурдалаков с уродливыми, осклизлыми рожами.
– Успокойся. Тая! – услышала она сквозь звон в голове.
– Т-там… т-там, – твердила перепуганная своими видениями невеста.
Для порядка, Рубило заглянул в чрево унитаза, вычищенного до блеска. Ничего подозрительного не обнаружил. Подшучивать над несчастной девушкой не стал.
– Я… я… – лепетала она. – Испачкалась… испачкалась… В-вся! Н-надо… н-надо умыться…
Невеста отправилась сполоснуть руки. В такую же, ослепительной белизны, как и унитаз, раковину вновь полилась… черная жидкость. Зеркало во всю стену обратилось в ртутный дрожащий студень.
Перепуганная Тая в ужасе отпрянула и кинулась на выход.
Проём двери женского туалета запирал громоздкий, черноволосый, обрюзгший толстяк, лет за шестьдесят. Новоявленный супруг, Мамаев Кирилл Анатольевич, похожий то ли на татарского хана, то ли на киргизского бая53. Он терпеливо выжидал. Заплаканная, законная юная супруга, успокаиваясь, жалобно всхлипывая от потрясений, покорно и безропотно подошла, взяла мужа под окорок черной волосатой руки, торчащий из трубки ослепительной белой рубашки лапой медведя. На толстом пальце супруга тускло посверкивал