выскользнуло изо рта прямо на стол. Клим начал подрезать веревки снизу вверх.
– Все! – руки свободны. Клим начал усиленно и глубоко дышать. Так он готовился к любой физической нагрузке. Раз, два, три вдоха и выдоха, глубоких и ровных… Он сжался, напрягся… подъем! Клим подпрыгнул и, зажмурившись, ударил головой на лету стекло. Пробив два переплета, Клим вылетел на улицу. Когда открыл глаза, асфальт стремительно приближался. Он успел сгруппироваться и кубарем покатился по тротуару.
– Господи Иисусе! – запричитали над ним бабули у подъезда.
«Жилой дом!» – подумал он, опомнившись минут через двадцать. Он рухнул в траву около незнакомой трассы. Так бегать в пятьдесят лет мог только он. Но за это приходилось платить. Сердце стучало как колокол. Дико болела поясница. Позвоночник трещал по швам. Он весь сыпался в эти моменты. Было холодно. Усилием воли он двинулся вдоль трассы, пока не дошел до случайной остановки. Доехал до знакомой панельки. Зашел в соседний дом, дрожа от холода. Поднялся наверх. Клим выглянул с проходного балкона и осмотрел фасад жилого дома под ним. Вычислив темные окна, он спустился тихо по лестнице, подошел к двери квартиры и позвонил туда несколько раз. Никого нет. Сняв левый ботинок, он вынул стельку и вытащил из нее отмычку. Через минуту Клим сидел в незнакомой квартире. Он с жадностью жрал помидорный салат на кухне с открытым холодильником, из которого падал свет, и думал о том, как свалить из города. Через десять минут из квартиры вышел незнакомец в большом, не по размеру белом пуховике, с красным мохеровым шарфом, замотанным до носа, в серой шляпе, на ногах джинсы и зимние кроссовки 46 размера.
Клим вышел из подъезда. Трое подозрительных хлопцев стояли, переминаясь, на расстоянии 20 метров друг от друга.
Теперь к тете. Он открыл дверь подъезда и пешком двинулся вверх, проверяя каждую лестничную площадку. Дойдя до верхних квартир, он на лифте спустился вниз. Осторожно послал эсэмэску с чужого смартфона тете. Пришел ответ сразу: в квартире никого нет. Дверь открыл Харитон, и Клим, запев на татарском «Эй, бала-баалым!», нырнул в квартиру.
Родственники смотрели на него, думая, что его напоили на работе. Но от него не пахло. Клим взял свой рюкзак и сказал, что возвращается в Москву. Тетя сверлила его глазами.
– Что за маскарад? – спросила она.
– Если к Вам нагрянут незнакомцы в штатском, говорите обо всем как есть, только про маскарад говорить не нужно. – Клим, повернувшись, вышел из квартиры.
– Бисмилляхи Рахмани Рахим, – услышал он за спиной.
Клим впервые пожалел, что зашел к ним в гости. Ноги несли его в сторону автобусной станции. На вокзале его ждали наверняка, а в аэропорт и соваться было нечего.
В автобусе он заснул, как только провалился в кресло. Дарья явилась к нему в образе мифической сирены. Он почему-то побежал от нее. Она летела рядом с ним и заглядывала ему в глаза, не давая ему собраться с мыслями. Вдруг впереди появилась пропасть. На дне ее бушевал огонь. Клим хотел перепрыгнуть ее, но не рассчитал свои силы. Когти сирены