летала, вся в себе. Вот и займись, тем что нравится, другого времени не будет, а подходящее никогда не настанет.
– Ты ж мне сама запрещала!
– А ты что все подряд слушаешь, что старуха несет!
В дверь постучали. Вовка? В первую же секунду Саша вспомнила о нем, да еще и… с надеждой?! Эта мысль повергла ее в ужас. Неужели где-то в глубоко в душе она хочет, чтобы он вернулся?
– Ба… посмотри кто там, пожалуйста.
– Ага, сиди.
Шаги бабули, щелчок замка. Саша уже слышала его просьбу поговорить с ней, как вдруг опять голос бабушки.
– Аринка, – констатировала та, ставя на стол пакет с продуктами.
– Только пила и ничего не ела… так я и знала. Телефон где?
– Где-то…
– Макароны со сливочным маслом и плавленым сыром, салат из овощей и побольше майонеза, чтобы мякушкой от батона макнуть, ну как? Двигай булками… – Арина достала из пакета макароны и овощи. – Я-то знаю, что ты любишь! Так… как оно работает???
Арина стояла над новой варочной панелью. Бабушка пожала плечами.
– Да хер ее знает, моя-то на дровах…
– Ц… так! Слушайте… я знаю, что вы желаете мне лучшего, и я ценю, что вы оставили свои дела и приехали, но… я просто хочу остаться одна… это правда все что мне сейчас нужно. Ни макароны, ни твои ба советы… и, боже мой, я знаю, сколько ты для меня сделала! И ты, Арин! Но пожалуйста, оставьте меня в покое!
Саша села на стул и опустила лицо на колени. Ей искренне хотелось, чтобы они ушли. Она не привыкла показывать свои чувства и уж тем более говорить о них. Если ей больно, значит она слабая, глупая, бестолковая. С чего она это взяла? Да от того, что в детстве любая ее просьба врезалась в глухую стену непонимания. Отец отчего-то считал, что дети сами собой должны все знать, рождаться успешными и грамотными, на радость мамам и папам. А еще он считал своим долгом сообщить дочери, что она безграмотная простофиля и бездарь, раз не способна самостоятельно справится с трудностями или примерами по алгебре, например. Мать же, видя, как дочь собирается на танцы, не упускала возможности прокомментировать ее бедра, которые всегда были чуть шире чем у одноклассниц. Отец заходил с одного бока, мать с другого. Успехи – как должное, а незнание – дурость. Саша усвоила с детства, просить помощь, выражать чувства, быть способным признать неудачу, вес это делает тебя слабым и уязвимым. Поэтому каждый раз, когда она чувствовала, что вот-вот выдаст себя, проявив слабость, она начинала злиться. Ярость гасила другие эмоции, а значит защищала.
– Уходите!!! – ее душило их сочувствие. Она не хотела справится сама, она вообще больше не собиралась справляться. Дерьмо случается, Ба права. Но в жизни Сашки уж больно часто. Словно она не просто зашла в эту реку с дерьмом дважды, а нырнула туда с головой и плыла по течению, время от времени прибиваясь к берегу.
Кастрюли продолжали греметь. Саша почувствовала запах растопленного сливочного масла и свежих огурцов.
– Постели салфетки, – послышался тихий голос бабушки, а потом звук опустившихся на