а отец поехал договариваться в соседний штат с зоопарком. Сын пожалев «свой подарок» увёз его на старый завод и выпустил в один из бассейнов. Дома он объяснил, что забыл закрыть ворота калитки у забора, ограничивающем территорию для прогулки крокодила, и тот куда-то сбежал, а может, его кто-нибудь стащил. Написали в полицию заявление о краже крокодила… Крокодил пропал.
История забылась.
Прошло ещё несколько лет…
Выслушав семейство Берсов, шериф организовал, при помощи парней из министерства обороны, настоящую войсковую операцию. Привезли несколько десятков спецназовцев. Поле разбили на квадраты, завод оцепили, привезли собак, выкачали воду из прудов и бассейнов, и в одном из подвалов под заводским корпусом обнаружили «монстра» – гигантского крокодила семнадцати футов длиной. Он отчаянно сопротивлялся окружившим его солдатам, а тем было жалко портить ему шкуру пулями, и они пытались скрутить его живьём. Но крокодил бешено колотил хвостом по воздуху и щёлкал огромными челюстями. Чувствовалось, что сил у него хватит надолго. Шерифу хотелось быстрого и эффектного исхода дела. Бедолагу усыпили газом и сдали в местный музей, где из него сделали чучело.
В ходе операции попутно обнаружилось, что на заброшенном заводе несколько лет действовала банда угонщиков автомобилей. Здесь они держали целый цех по перекраске, ремонту угнанных автомобилей. Они меняли номера и перегоняли угнанные машины дальше, или просто разбирали их на запчасти для реализации в автосервис.
После этого «открытия» шериф настоял, чтобы власти снесли все постройки на поле. Целый месяц грузовики вывозили оборудование, а огромные бульдозеры утюжили землю, зарывая в неё то, что не смогли вывезти. И вот всё успокоилось.
Поначалу родители Айлин расстраивались, что перед их окнами пейзаж стал таким некрасивым.
– Как после войны, – говорил отец, глядя в окно.
Местность и впрямь была мрачновата. Поле было неровным, как будто со следами окопов и оборонительных рвов. По жёлто-сизому суглинку виднелись оставшиеся от строений мелкие камни и следы огромных гусениц, кое-где чернели пятна пролитого мазута. И только уцелевшие веточки клёнов и тополей потихоньку распрямляясь, напоминали о том, что когда-то здесь была жизнь.
Года через два Айлин пошла в школу. К тому времени через поле уже протоптали тропинки, и более короткого и удобного пути в школу и домой не было.
Потихоньку, желтоватый суглинок начал затягиваться травой. Первыми здесь обосновались полынь, лебеда и цикорий. Чуть позже полевой вьюнок, и курчавый донник с ароматными жёлтыми цветами, которые так любят пчёлы. Веточки тополей и клёнов распрямились, вытянулись и стали уже деревьями, кое-где образовав светлые, прозрачные рощицы.
Местные дети играли на поле в индейцев, делая копья и стрелы из стеблей полыни и лебеды и луки из упругих веток акации.
С наступлением темноты поле пустело, кто-то даже