других домов. Ветер мерно поскрипывал старой оконной рамой где-то наверху, нагоняя жути.
Всю осень было сухо и солнечно, но тут вдруг полил дождь. Резкий, холодный, он настиг друзей почти у самого крыльца заколдованного дома и рвался внутрь до тех пор, пока они не захлопнули за собой скрипучую дверь.
– Фух, успели, – выдохнул Мишка, мотая головой. – Только дождя нам и не хватало…
– Темнотища, – Антон сбросил рюкзак и вытащил фонарик. – Есть тут кто?
Белый луч фонаря обшарил чёрные провалы коридоров, уходящих вглубь, двери с ободранным дерматином и широкую лестницу слева. На полу валялся ряд ржавых почтовых ящиков с полустёртыми номерами квартир. Пахло промасленной бумагой и маринованными огурцами. Из-за шума дождя дом казался живым: где-то скрипели деревянные рамы, в коридорах призраком стенал ветер.
– Пошли наверх, – скомандовал Мишка. Он наконец достал свой фонарик. – Осмотримся.
И тут же заорал. Его фонарик осветил какую-то чёрную фигуру в подъезде у самого входа. Антон направил свой фонарик туда и с облегчением выдохнул:
– Ты чё ж так орёшь… Это же статуя…
Скульптура казалась угольно-чёрной из-за чугуна, из которого её когда-то отлили. Она изображала ребёнка в полный рост.
– Стрёмная какая… – пробормотал Мишка. – Из фильма ужасов сбежала. Откуда она тут взялась?
– Это девочка, – заметил Антон. – Смотри, косички у неё.
И правда, у статуи были косички. А ещё книга в левой руке. Судя по полуулыбке, она читала что-то интересное.
На втором этаже казалось уютнее, даже несмотря на то, что с потолка вместо люстр свисали лохмотья паутины, которые трепал сквозняк. В последней, угловой квартире остался старый диван и стол. Антон сбросил рюкзак и зажёг свечи на железной этажерке. Стало видно, как вокруг пыльно и как-то тоскливо.
Мишка фыркнул:
– Нафига свечки? Ты чё, обряд какой тут проводить будешь?
– Вообще-то с фонариками мы все батарейки посадим. И останемся в темноте.
Мишка засопел, досадуя, что сам не додумался свечек прихватить, и решил реабилитироваться:
– Зато я бутеры взял!
Он вытащил тощий рекламный журнал и выложил на него пакет с бутербродами. Антон пошарился в рюкзаке и поставил рядом две кружки и термос. Друзья устроились на той части дивана, из которой не торчали ржавые пружины. Они ужинали в молчании, прислушиваясь к скрипам и вою ветра где-то на чердаке. Свечки горели неровно, сквозняки старого дома трепали пламя туда-сюда. Из-за этого по вспухшим обоям плясами чёрные тени.
После бутеров и чая, друзей стало клонить в сон. Мишка зевнул и спросил:
– Слушай, а чего ты вещи не припёр? Ну которые от Рыла спрятать хотел.
– Да я подумал, чего далеко тащить. Лерке отнёс.
У Мишки зудело на языке что-то ревнивое вроде: «ты мне так не доверяешь, как какой-то девчонке», но он смолчал. Они