флора
Здесь много заповедных мест,
Закрыт к ним доступ морем.
Заливы, сопки и леса,
И буйство красок разных —
Волшебный мир, чьи чудеса
Людей сознанье дразнят.
Зверей непуганых приют
И птиц, как в лоне рая.
Однако сыро, влажно тут
Между двумя морями.
Туманы, водопады здесь
И рек чистейших воды.
Но люди могут жить везде
И ко всему способны.
И здесь любой из них найдёт
Свой смысл неповторимый.
И Чехов трепетно войдёт,
В мир дикий Сахалина.
Но проза жизни тяжелей
Земных красот и синих далей
И иногда сердца людей
Наполнены живой печалью.
Конечно, Чехов это знал.
С людьми встречаясь неизменно
Внимая им, он понимал
Что всех их изменило время.
И тот, судьбой кто угнетён
С улыбкой не встречает утро.
На Сахалине видел он,
Страданья каторжников хмурых.
К ним Чехов явно сострадал.
Вступая часто в разговоры,
В их судьбы разные вникал
И переспрашивал упорно
О сути, смысле не простых
Их ужасающих деяний.
В тех разговорах не пустых
Ни капли лжи или обмана.
Да, в жизни вовсе не святой
Они свершили злодеянья.
Но не среде ли жизни злой
Пришлось платить им страшной данью.
Когда б, ни нищета, ни страх
Перед голодной перспективой,
Не наступил бы в людях крах
Их душ, как и умов их взрывы.
Когда б крестьянам помогли,
Трудясь, они неплохо б, жили.
Но не хватало им земли
Да и налогов много было.
От безысходности волна
Нелепых, страшных злых деяний.
А дальше каторга, она
Как ад, не терпит состраданий.
Удалены они все прочь
На Сахалин, как в мир особый.
И чем бы Чехов мог помочь
Приговорённым к вечной скорби.
Был занят умственным трудом
Он здесь, на Сахалине.
И с беглыми встречался он,
Как и с людьми другими.
Переселенцам задавал
Житейские вопросы
И вместе с ними признавал,
Что в жизни всё не просто.
А их суждения в блокнот
Вносил легко и быстро.
Он видел, что и здесь народ
Ничем не мог гордиться.
Он Сахалин, как место встреч
С народом обозначил.
Возможно, чтобы власть отвлечь
Вдруг