копыт по грунтовой дороге. Подковы очень неприятно звучали на брусчатке. – Так нелогично все, Дэр. В деревне я умираю от скуки и хочу в город, а попав в город, скучаю по деревне.
– Неудивительно, что все эти птицы высокого полета постоянно мигрируют туда-сюда.
– Перелетая из гнездышка в деревне в город на период размножения…
– Где не происходит ничего, кроме щебетания, воркования и прихорашивания перышек.
Они оба улыбнулись, но Мара добавила:
– Я думаю, мы будем делать то же самое.
– Но у меня нет гнездышка в деревне, – возразил он. – Да и насеста в городе, если уж говорить об этом.
– У тебя нет никакой собственности? – Мара удивилась. Ей всегда казалось, что он очень богат, но, в конце концов, он был младшим сыном.
– Кое-что есть, но все сдано на долгий срок. И ни одно из этих мест не нравится мне настолько, чтобы я решился выселить арендаторов.
– Но ведь когда-то тебе понадобится дом.
– Тогда, наверное, я опять буду снимать комнаты в Лондоне, – сказал он.
– За этим ты и приехал в Лондон? – спросила Мара. – Чтобы найти какое-нибудь место?
– Нет, просто чтобы сменить обстановку. И чтобы угодить маме. Она хочет, чтобы я чаще «появлялся в свете». Чтобы я вновь стал самим собой.
Он сказал это сухим тоном, и Мара возблагодарила небо за то, что он вновь сосредоточился на лошадях, стараясь не задеть мальчишек, игравших с воздушным змеем, – иначе заметил бы, что она сгорает от стыда. Ведь и она сама занималась тем же – пыталась вернуть старого Дэра.
Ему не нужна была опека. Ему были нужны его друзья.
– Скоро приедет Саймон, – сказала она и только потом поняла, что отвечает своим мыслям, вместо того чтобы поддерживать разговор.
Он остановил экипаж и сказал:
– Знаешь, я жалею, что не уехал тогда с ним.
– С Саймоном? В Канаду? – Но Мара уже поняла: если бы Дэр уехал тогда с Саймоном, не было бы никакого Ватерлоо, никаких ранений, никакого опиума. – Нет никакого смысла во всех этих «если бы да кабы», – сказала она, но затем подмигнула: – Извини, это прозвучало слишком нравоучительно.
– Зато верно. Я не жаловался, просто размышлял. Я живой пример того, что нельзя быть рабом своих эмоций. Прежде чем что-то предпринять, всегда надо думать.
Дэр стал мрачнее тучи. Все шло совсем не так, как Мара ожидала. Возможно, Саймон был прав насчет ранимости Дэра. Ее намерение вмешаться начинало походить на жонглирование дорогим стеклянным шариком. Мара попыталась перевести разговор на более приятную тему.
– Знаешь, Дэр, – сказала она, – мне очень хочется познакомиться с другими повесами. Пока что я знаю только тебя. И Саймона, разумеется.
Лошади шагнули, сдвинув экипаж, и она ухватилась за руку Дэра, чтобы не потерять равновесие.
Он велел груму придержать лошадей, но Мара расценила это почти как приказание не прикасаться к нему. Она убрала руку и положила ее на колени.
– Это будет нетрудно, – сказал он. – Члены парламента сейчас в городе на сессии.
– Сэр