чтобы удалить ртуть, если она присутствовала, однако ничего не изменилось: верхняя часть монеты осталась серебряной, золото осталось золотом. Дальнейшие испытания затруднялись тем, что медальон нельзя было разрушать ввиду его исторической ценности.
Не будем здесь перечислять множество других историй, имеющих сомнительное происхождение – приведем лишь еще одно из свидетельств, претендующих на полную историческую достоверность. Казанова в своих мемуарах так описывает свой визит вежливости к графу Сен-Жермену в Турени в марте 1764 года:
«Как всегда, он не желал отпускать меня, не произведя чем-нибудь сильного впечатления. Поэтому он спросил, есть ли у меня мелкая монета. Я достал несколько монет и положил их на стол. Не говоря ни слова о том, что собирается предпринять, он поднялся, взял из камина пылающий уголь и положил его на металлическую подставку. Затем он попросил меня подать ему монету достоинством шестьдесят сантимов, которая лежала на столе. Он положил на монету небольшое количество черного порошка, а потом поместил ее на уголек и подул на уголек через стеклянную трубку. Через две минуты я увидел, что монета раскалилась докрасна.
– Теперь дождитесь, пока она остынет, – сказал алхимик.
Монета остыла очень быстро.
– Возьмите ее, она ваша.
Я поднял монету, которая стала золотой. Ничуть не сомневаясь в том, что ему каким-то образом удалось незаметно для меня заменить мою монету другой, заготовленной заранее, я не пожелал вступать с ним в спор. И все же, чтобы не дать ему повод считать, что ему удалось меня провести, я сказал:
– Очень ловко, граф. Но я вам советую в другой раз предупреждать людей о том, что вы намереваетесь предпринять. Ведь близорукие удивятся еще больше, если вы позволите им рассмотреть серебряную монету до начала опыта и попросите внимательно следить за всеми своими действиями».
Впрочем, несмотря на то что сам Казанова – вполне реальная историческая личность, ни это, да и никакое другое подобное свидетельство не может являться доказательством в споре о возможности или невозможности трансмутации металлов. И дело здесь не в правдивости или лживости автора, и уж совершенно не в его скепсисе, – а в том, что такая история могла бы иметь вес лишь в том случае, если бы ее рассказчик сказал в заключение разговора: «А вот и монета, которую мне подарил Сен-Жермен». Более того, даже и этот, казалось бы, совершенно триумфальный финал не снял бы сомнения – если бы эта монета не оказалась из стопроцентно чистого золота, какой только она и могла бы выйти из рук действительного алхимика. Ведь любое искусственное изделие отличается от произведенного природой, как мы уже выяснили, прежде всего, именно несвойственной спонтанному творчеству чистотой. Тем не менее на данный момент наука не располагает никакими сведениями о существовании каких-либо изделий из стопроцентно чистого золота.
Но сейчас важно не это – важно выяснить, что же именно являлось целью самой алхимии. Ведь ее действительной целью являлось вовсе не получение золота самого по себе, поскольку всеми истинными адептами («адепт»