сильно давил первой на ступеньку под ней – и мышцы ее затекли настолько, что и начали же теперь колоть в ступнях и пальцах; вызывая неприятные ощущения и последующие же его гримасы.
– Да!.. Представляешь! – Улыбнулась девушка, тоже теперь садясь прямее и выравнивая же спину: до этого – чуть сутулясь; просто не находя опоры. А правая его рука, вновь задвигавшаяся и гладящая же ее, только еще больше расслабляла; теперь она могла смотреть – ровно в его глаза, не снизу-вверх, как и Владу же все до этого: не боясь. – Я же говорю: как я. Ну!.. Почти. Чуточку же, разве что, самую чуточку, лучше, конечно. В плане!.. Смелее. И… Грубее. Тверже!.. Даже: где-то и злее. И!.. Яростнее. Не скупясь: в выражениях… Я – постаралась!.. Уместила все, что могла и не от ангела же, в нее. И она – приняла это, восприняла это… все!.. Разом. И одним же… махом.
– Что-то вроде… – и Влад, наконец, приспустил ткань, держа задником картину к себе, как и за раму; а передом и показывая же само полотно – к ребятам. Затем и вовсе – скинул «покрывашку» куда-то на пол; не особо заботясь о ней, не так, по крайней мере, как о своем же все состоянии и не стоянии-состояния самого же Егора, – …этого?
– Да!.. – Радостно воскликнула София и даже подскочила, так и бросившись навстречу «прекрасному»; выбивая сразу же и из двоих страдальческий полустон-полурык: который она, опять-таки, пропустила мимо ушей – уже разглядывая красивую девушку перед собой. – Александр-таки сподобился – и нарисовал ее!.. – Осматривая каждый миллиметр, чего уж там сантиметр, полотна, с придыханием и каким-то детским восторгом, бормотала она. – А ведь до этого – рисовал же все: из моего дневника. А ее – нет. Кроме: нее!.. Почему?.. – И бросила быстрый волнительно-взволнованный взгляд на Влада, переведя его затем и на Егора. – Боялся не оправдать ожиданий?
– Думаю, наоборот!.. – Сел на край дивана блондин, ставя локти на колени; ладонями же их – создавая кулак: в который затем и уперся нижней частью своего лица, не сводя взгляда с Влада. – Боялся: оправдать! – И перевел его затем на саму девушку, упорно избегая картины. – Именно на ней, через зеркало, ты и видела «тату», не так ли?.. И именно с ней – ты и общалась! – А когда получил лишь кивок – осклабился: но и не в сторону ее, а той – на кого так ни разу и не посмотрел. – Что ж, знакомься, Софи, это Анна. Та, на которую ты была: так… «похожа»!.. Для нас всех. И, как ты уже и сама, опять-таки, поняла, пока не приняв, в особенности: для меня и Влада. И, как я уже, да и он, так думаю: Аннет!.. – Затем, все же не выдержав, скривился – и лишь на секунду скосил взгляд на холст, тут же после возвращая его на Софию: будто мог неожиданно и опять постареть; а холст же, наоборот, разродиться и… переродиться. Свят-свят!.. – Отбрасывая же первый и… оставшийся слог. Читая: с заду-наперед!.. Никакая она – не Тень. А уж и тем более: не Тен. А… Истинная, во всем же своем не великолепии, тьма!..
И картина – летит на пол!.. Но и уже: из рук брюнетки. Влад еле успевает – ее поймать. Хотя лучше бы – не поймал. Отставил. И оставил… Забыл!..