– оно же: и забыло… вмиг! «Потеряло»… Да и не стало даже – искать. Оставило!.. Разменяв: на меньшее. Хотя, и опять же все, кому как!.. Кому-то и стальные наручники-подвеска на такой же толстой цепочке – куда предпочтительней: бело-черной же все и шерстяной фенечки, в сплетении двух нитей вокруг красной, на левом же его предплечье у кисти; повязанной когда-то давно, и уже неправда, самой же Софией… на семь узелков на… запястье. Не «на счастье»!.. Ведь… Пусть до сих пор он и носит и то, и другое, но и в сердце, как и у него же все, лишь – одна… и одни: другая и… другие. «Не дотянули… до весны». Точнее: вены. И… От руки же все – до!.. «Надо было: по правой»? А и лучше же все вообще: через желудок! Надо было – удавкой… и на цепь. Жаль и уже «сидящий» на ней, пусть и не посаженный им же лично, такой воли: как не имел, так и не имеет же все… до сих пор!..
– Что за несправедливость?!.. – Сморгнула, наконец, наваждение она и нервно зачесала обеими руками выбившиеся и упавшие на лицо свои темные пряди назад. После чего, и так же все неспокойно, опустошив бокал до дна, отодвинула его к бутылке: чтобы не мешал и не разбился, если вдруг она начнет, а она и начнет, широко «жестить», а и именно – распаляться в той же самой все «широте» и своих же «жестов»; и не только. – Женька, кстати, приехал… недавно.
– Оу!.. – Удивился-задумался парень, тут же и нахмурившись, явно не понимая, чем, а и главное как, между собой – были связаны: эти самые ее две фразы. Да еще и высказанные в одной и той же… недовольной эмоции. Пусть она и не была самой большой, а там и главной любительницей, прямо-таки и фанаткой сюрпризов; к тому же еще – и неожиданных! Будь то: подарки или… нет. Тот же все и приезд: кого бы то ни было. Но и «брату-то» – она не могла быть: не рада. Даже, а там уж и тем более учитывая: все факторы и факты, в которые уже и сам он был посвящен, буквально и… из «первоисточника»; подкрепляя свои же знания, таким образом, ее же словами. – И?..
– И?.. – Вернулась София, наконец, в вертикальное положение, но и сразу же облокотилась на свою же правую руку, согнутую, предварительно и ей же, в локте. – Узнал – про все!.. Ну. Почти. Вновь – не смогла же: сказать и рас-сказать все-не-все… вслух. Отдала ему – свои записи. Ему и… Его же «друзьям»!.. – Тут с ее губ сорвался нервный смешок. – Помнишь – их, м? Под Александром… что… ходили. Да и «ходят»… Егор, Влад и… Никита. Полина!.. Ну а Каринку – ты уж; да и точно же: помнишь!
– Помню, конечно!.. Ну да… – сделал шаг назад Артем и оперся о шкаф с бутылками, скрещивая руки на накаченной… и «забитой», черными же все и татуировками, груди: «проглядываемой» в вороте и меж краев полурастегнутой же рубашки. А брюнетка же вновь поймала себя на мысли, что невольно (или все-таки же до сих пор вольно) начинает их рассматривать и… сравнивать. Но уже и не тату, как и себя же с его… ней или… самим же ним; а его и… («своего» ли?) его. Ну а простор для фантазии и воображения, тем более – ее, как ни посмотри, был!.. Как и для «параллелей». И пусть, по