какой интересный у тебя пленник, господин Вэнь!
– Фу! – автоматически отреагировал я. – Он мне еще нужен!
Глава 94
Ноу-Ниу сразу обиделась. Такую мордаху состряпала – мне прямо стыдно стало.
«Ничего такого я не хотела, и в мыслях не было! С чего вы вообще, господин Стратег, решили, что я ваших пленных на чистое ци буду перерабатывать! А вы на меня так грубо – фу! Я же вам не собачка какая-то, Вольная Лисица, на минуточку! И женщина красивая, с прекрасным характером, и вообще!»
Так-то я уже и сам сообразил, что несколько перегнул палку. Кадры, как говаривали разные государственные деятели, решали все, а я только что одному из самых ценных по носу палкой стукнул. Но и извиняться прямо сейчас было нельзя – и с пленником ерунда получится, и проклятые китайские традиции не дают! Нет, в культуре ханьцев не было запрета на извинения, плохо воспринимались они, только когда исходили от высшего к низшему. Точнее… Блин, как объяснить-то?
Пример: если сейчас скажу «прости, Лиса», то сделаю только хуже. Я ведь таким образом не только свою неправоту на людях признаю, но еще и прогнусь под подчиненного. В европейской традиции, густо замешанной на христианстве, в этом нет ничего крамольного, даже поощряется – на словах, по крайней мере. А у азиатов, в частности у китайцев, все это работает по-другому. Напрямую произнести слова покаяния старший по статусу может, но тем испортит себе карму и вообще подставится страшно. Потеряет лицо – вот!
В таких случаях, когда накосячишь, правильнее всего сделать морду кирпичом и вести себя так, словно ничего и не случилось вовсе. А потом втихаря, один на один – нет, не извиниться! – сделать обиженной стороне какой-нибудь подарок. Сообразный. Типа, кстати, вот брильянтик, все хотел тебе подарить, да дела-дела – забыл! И оскорбленный тобой человек поймет, что ты чувствуешь вину.
Если возьмет – значит, простил. Начнет нести всякий вздор про «очень дорогой подарок» и «я не достоин такой чести» – обиду затаил. И вот тогда бывшего друга и соратника нужно от себя быстренько удалять, рушить все связи, а в моем случае – вообще убивать. Потому что азиаты. Они ой как умеют долго холить и лелеять свои обиды, жизнь на это могут положить. Про сорок семь ронинов слыхали? Вот! Там, правда, японцы, но пример понятен, да?
Поэтому я холодно оглядел Лисицу и попросил ее удалиться.
– Вы мне мешаете, госпожа Лиса. Поговорим позже.
Надеюсь, что поговорим. А то вернусь к своим, а они скажут – нету с нами больше Ноу-Ниу! В зверя перекинулась и к лесу побежала, только мы ее и видели.
– Простите меня, Стратег, – тоже превратив свое личико в фарфоровую маску, поклонилась оборотница, и покинула собрание. Правила этой игры она знала получше меня.
– Продолжим, – велел я говорливому слуге, создателю невидимых чудовищ.
Попутно связался с капитанами и сообщил, что злодея задержал, сам в порядке. Бык отозвался первым, сказав, что больше глупостями мои воины