утро, отец, – я чуть склонила голову. – Что случилось?
– Доброе утро, Аленор, – начал он – как-то с трудом, через силу. На несколько секунд повисло молчание. Тревога стала сильнее.
– Что случилось, отец? – решительно повторила я, унимая бьющееся сердце.
– Аленор, – он повернулся так, чтобы не смотреть на меня. – Я хочу предупредить тебя. Скоро придет время выходить замуж. Я хочу, чтобы ты подготовилась, – я заметила, что он незаметно выдохнул, как человек, который наконец отважился сказать затаенное.
А мое сердце опустилось, и в горле забилась ниточка обиды и досады.
– Но, отец! Помните, мы с вами говорили об этом год назад! – сказала я. – Вы согласились не отправлять меня в столицу до того, как мне не исполнится двадцать! Осталось еще полтора года!
– Нет, Аленор, – нейтральным тоном ответил он и посмотрел на меня. – Я не об этом, – пожевал губы, потом четко с расстановкой произнес: – Ты не поедешь в столицу ходить по балам и раутам, чтобы знакомиться с молодыми аристократами и рассматривать предложения руки и сердца. Вопрос о твоем браке решен… Давно, еще до твоего рождения. И жених приедет сюда через две недели, чтобы познакомиться с тобой. Я хотел предупредить тебя, чтобы ты подготовилась…
– Что? – переспросила я.
Мне словно дали пощечину. Это не укладывалось в голове… Так ведь не бывает! Свобода, делай, что хочешь… соблюдай немногие правила своего отца-графа, а в остальном дыши полной грудью!
И вдруг оказывается, что тебя сговорили. Когда-то давно. И ты прожила свою юность, не зная об этом. Не подготовившись. Не имея понятия, что где-то там у тебя есть жених…
Отец не мог поступить со мной так подло – скрывать, а теперь, когда жених чуть ли не стоит на пороге, сказать правду!
Но часть души точно знала: все так. Да, твой отец подарил тебе свободу, которой не было у старших сестер. Чтобы отнять ее одним махом, в один момент. Ведь, выходит, моя судьба была предрешена от рождения…
– Что? – не дождавшись ответа, переспросила я. Он снова пожевал губы, а левая рука сжала локоть правой так, что побелели костяшки.
– Аленор, послушай… – теперь его голос смягчился, стал даже просящим. А боль в глазах полыхала в полную силу.
Да, наверное, это больно – открыть своему ребенку такую правду! Гнев внутри меня закипел, сменяя тревогу и обиду. Вот для чего все было! Все эти поблажки, вся эта свобода… Чтобы в нужный момент хорошо «продать» меня?! По сделке, заключенной много лет назад?!
– Аленор… Да, у меня был договор о твоем браке еще до твоего рождения. Но я надеялся, что этого удастся избежать. Что жених… откажется. Так не вышло… Прости меня, тебе придется выйти замуж. И очень скоро…
Я выдохнула. Отец просит прощения? Разве такое может быть… Гнев не улегся, но упал на один тон. Я уже могла слышать то, что он говорит.
– Почему вы не сказали мне прежде? – спросила я.
– Да потому, Аленор… что… я надеялся этого избежать… – с надрывом произнес отец.
– И