есть, – он глянул на часы, – примерно полчаса для того, чтоб перенести груз и багаж. Каждый из нас досконально изучил наземный макет корабля, и поэтому я уверен, что никто не заблудится и не перепутает свои каюты. Как бы то ни было, через тридцать минут я объявляю сбор всего научного состава экспедиции в кают-компании, проведём небольшой брифинг. Технический состав, – он посмотрел на меня, – я так понимаю, будет заниматься проверкой систем, верно?
– Да, – кивнул я, – и ещё нам нужно будет запустить центрифуги, так что хорошо бы, чтоб в переходах в это время никого не было.
– Хорошо, народ, вы все поняли, – сказал он, вновь обращаясь к висевшим у входа, – так что давайте за работу, нам нужно перетаскать много вещей, а времени в обрез. Надеюсь, никто не забудет своего барахла на шаттле. Как только он отстыкуется – вернуться за вашими носками и майками будет проблематично.
Корабль наполнился суетой. Люди сновали туда и обратно, перемещая пластиковые контейнеры из челнока в межпланетник. Вообще-то почти всё, что было необходимо для полёта, уже было на борту: провизия, научное оборудование, строительные блоки для базы на Титане – всё это доставили команды снабжения задолго до нашего прибытия. Нам оставалось лишь привезти последние крохи – всего порядка десяти тонн пищевых пайков, раствора для криокапсул, удобрений и семян, которые мы должны были впоследствии выращивать в корабельной теплице. Плюс ко всему каждому члену экипажа было позволено взять с собой до двадцати килограммов личных вещей. В основном это была одежда, журналы и книги.
Каждому из нас полагалась отдельная каюта в одной из гравитационных центрифуг. Даже несмотря на то, что большая часть экипажа проведёт весь полёт в криосне, руководители программы со свойственной им мудростью решили, что все должны иметь на борту личный угол. Кроме того, предполагалось, что после нашего возвращения, в последующих миссиях, численность экипажа «Армстронга» будет увеличена аж до двадцати пяти человек, так что свободного места на корабле было просто навалом.
Пролетев по двадцатиметровому радиальному тоннелю, соединяющему внешние секции центрифуги с осевой частью корабля, я оказался в длинном коридоре спального отсека. Пол и потолок здесь изгибались вверх, повторяя форму кольца. Сейчас в этом отсеке царила невесомость, но, как только мы запустим вращение и возникнет центробежная сила, в этой части корабля можно будет ходить.
Проплыв вдоль коридора с десяток метров, я отыскал дверь с собственным именем, поднёс свой ключ-идентификатор к замку. Подмигнув мне зелёным диодом и коротко пикнув, дверь отползла в сторону. Взгляду открылось небольшое помещение, примерно три на полтора метра, с откидной кроватью и откидным же столиком под широким, прикрытым жалюзи окном. Слева от окна находилась небольшая полка, на выдвигающейся консоли над кроватью был установлен монитор корабельной информационной системы. Справа от входа – вмонтированный в стену шкаф, а напротив него –